Фильм должен был снимать молодой режиссер, недавний выпускник ВГИКа (мастерская Сергея Герасимова) Василий Ильяшенко, которому не было еще и 30-ти. Одну из трех главных ролей должен был исполнить Иван Мыколайчук. Но тут начался самый тяжелый этап — согласований. Поэтическую быль-фантазию начали уминать, загонять в прокрустово ложе советской идеологии.
К тому же в 1963 году окончательно закрыли проект «Дорогой ветров». После это угроза нависала и над второй работа Костенко. Тот же «Дніпро», что год назад напечатал киносценарий как выдающееся художественное произведение, в апреле 63-го дал такую эпиграмму:
Писала вірші. Тепер годинники звіряє.
Ступає на тернисту путь:
На кіностудії — давно це кожен знає —
Годинники хронічно відстають.
Синхронно, в апрельском же номере «Робітничої газети» вышла статья И. Валько «Спотворений образ часу». Но светлые силы не сдавали проект без боя. Перетягивание каната продолжалось еще много месяцев. Так на защиту труда Добровольского и Костенко встал Николай Мащенко (и не он один), сумевший опубликовать хвалебную статью не где-нибудь, а в «Правде Украины»: «Выпускник института кинематографии В. Ильяшенко начал работу над фильмом “Сверьте свои часы”. Среди сценариев, имеющихся сейчас на студии, это, пожалуй, самый интересный. Его авторы Л. Костенко и А. Добровольский нашли оригинальное решение для повествования об украинских поэтах, погибших в годы войны. Получилась глубокая, философская беседа о времени и человеке, размышления о бессмертии. Если режиссер найдет такое же образно философское решение всей картины, фильм может стать очень интересным, а может, даже продолжит священные для нас довженковские традиции»[92].
Фильм был запущен в производство. Но все же в имеющемся виде его «зарубили», окончательно — в 1965–1966 годах, вместе с «Киевскими Фресками» Сергея Параджанова и «Колодцем для жаждущих» Юрия Ильенко. Победила бдительная и догматическая цензура, нашедшая много грехов: искажение сути Великой Отечественной войны; «такой себе бесклассовый гуманизм» (Владимира Булаенко спасала старая немка, сын которой, солдат Вермахта, погиб в Украине. — Прим. авт.); «формалистическое трюкачество», противостоящее содержанию и «обедняющее отображение жизни». В итоге от фильма требовали всепобеждающего оптимизма. И это в рассказе о страшнейшей трагедии!
Фильм вышел в 1968 году, в совершенно другом виде и под другим названием: «Кто вернется — долюбит». Авторы сценария, конечно же, сняли свои имена из титров…
(Но, справедливости ради, нужно сказать, что совершенно неправы те, кто говорят о получившейся картине как о примитивной идеологизированной советской поделке. Для спасения отчетности киностудии, чтобы непринятая картина не висела на ее балансе, доделку-переработку поручили Леониду Осыке, одному из корифеев украинского поэтического кино. В его варианте фронды также хватает. Во-первых, то самое «формалистическое трюкачество», художественные изыски. Во-вторых, элементы документальной съемки, совмещенные с постановочной частью. В-третьих, Осыка взял на главную роль Бориса Хмельницкого из Театра на Таганке. А у Юрия Любимова к тому времени был закрыт спектакль «Павшие и живые» (1965) о… поэтах-фронтовиках, погибших на войне. В результате у Осыки в переработанном варианте герой Хмельницкого стал главным и единственным героем фильма — Поэтом-солдатом. Линии Левицкого и Швындина из фильма ушли. В нем звучали стихи двух фронтовиков — украиноязычные Владимира Булаенко (из сценария Добровольского-Костенко) и русскоязычные Семена Гудзенко (из запрещенного Любимовского спектакля)… После этого появляется отдельный вопрос для исследователей: так, может, и весь культовый спектакль Юрия Любимова вырос из сценария «Сверьте свои часы»?)