– Товарищ майор, разрешите обратиться, – Щербаков по погонам определил самого старшего по званию. Худощавый майор, оборвав на полуслове свой монолог, и, видимо, не привыкший к такому бесцеремонному прерыванию, уставился своими выпученными глазами на Сашку.
– Студент что ли? – он пробежал взглядом сверху донизу полувоенный наряд Щербакова и остановил его на запыленных гражданских ботинках.
– Ага, меня к вам в третью танковую роту служить прислали.
– Купцов постарался?
– Ага, Купцов.
– Не «ага», а так точно! И в какой взвод?
– Не знаю, сказали, что тут всё скажут.
– «Сказали», – передразнил его майор. – Так, иди пока в общежитие, располагайся на любой кровати, там много свободных. Сейчас все офицеры на учебных местах. Апраксин и его «банда» в автопарке, придут, тогда введут тебя в курс дела». Майор повернулся к своим собеседникам и продолжил свой монолог.
Александр направился к дверям казармы, над которыми висела красная стеклянная табличка с желтыми буквами «Офицерское общежитие». «Задолбали уже эти «пиджаки», – сквозь скрип закрываемой двери услышал Щербаков голос одного из офицеров. Пройдя несколько шагов по узкому коридору, он увидел две двери. На правой висела табличка с надписью: «Старший офицерский состав». «Мне сюда», – Сашка открыл левую дверь с табличкой «Младший офицерский состав».
Большое светлое помещение наподобие пассажирского вагона делилось на купе, в каждом из которых находилось по две металлических пружинных кровати и по две тумбочки посередине. Отличие от вагона состояло в том, что дверей в «купе» не было и стенки, разделяющие их, высились метра на полтора. Некоторые кровати застелены, но большинство смотрело в потолок голыми сетками. Сразу видно, что здание построили недавно. От свежей белой штукатурки на стенах и потолке, несмотря на начинающуюся июльскую жару, веяло каким-то холодом и пустотой. Александр растерянно посмотрел по сторонам и, решительно сделав три шага вперед, не разуваясь, прилёг на одну из пустующих кроватей. Задвинув под неё ногой сумку, он устремил свой взгляд в потолок. На душе было тягостно.
«Картина Репина «Не ждали», – думал Щербаков. – Не очень-то хорошо они встречают молодых офицеров. Блин, сам я что ли просился в вашу армию?» – Сашка всматривался в белые меловые разводы потолка, пытаясь разглядеть в них какие-либо фигуры или предметы, как когда-то делал в детском саду во время полуденного сна. Задрав ноги на спинку кровати, задремал. Через какое-то время он проснулся от дневной жары, проникшей в помещение, не понимая, где находится. Вспомнил, опять задремал и так ворочался на жесткой сетке до обеда. В обеденное время в общежитии никто не появился. Щербаков перекусил бабушкиными пирожками, запил водой, отдающей хлоркой, из водопроводного крана и вновь погрузился в тревожный сон. Снилось ему, что он идет в своей новой военной форме между железнодорожных составов и простукивает маленьким молоточком на длинной ручке пылающие жаром буксы вагонов. Сквозь грохот проносящегося мимо поезда Щербаков услышал, как идущий ему навстречу старший смены Алексей Алексеич Солопов закричал: «Алё, брателло, ты кто»?