– Наводи и стреляй, – услышал он крик капитана. – Стреляй быстрей!
Щербаков пытался установить перекрестье прицела на мишени, но резко дёргал то вправо, то влево. Руки тряслись от волнения. Про лазерный прицел-дальномер он даже не вспомнил. Наконец Сашка решил просто выстрелить, чтобы уже что-то сделать. Правым указательным пальцем нажал на кнопку «чебурашки», но выстрела не последовало. Он нажал левым указательным пальцем на другую кнопку – никакой реакции.
– Не стреляет! – забыв нажать переключатель шлемофона, заорал он в сторону Пермякова. В ушах стоял мат Холодцова, перебиваемый криками Пермякова. Грохот танка и крики выбивали все мысли из головы лейтенанта и не давали сосредоточиться и что-либо понять из слов старлея и капитана, сердце бешено колотилось в груди. Щербаков почувствовал, как вместе с уплывающими из головы мыслями газы начинают покидать его тело, медленно наполняя маленькое пространство башни. Не замечая этого или делая вид, что не замечает «газовой атаки», Пермяков потянул за какую-то проволочку на вкладном стволе, после чего раздался выстрел. Щербаков увидел, как Олег нагнулся, и сразу затрещал пулемет. Пермяков вновь стал дергать за проволоку, поочередно раздались еще четыре выстрела, потом в шлемофоне послышался голос Пермякова: «Десятый» стрельбу окончил».
Сгорающий от стыда Щербаков молил, чтобы воздух, которым было невозможно дышать, поскорее выветрился из башни или поскорее прозвучала команда «к машине» и можно было покинуть эту маленькую газовую камеру…
Вечером после отбоя, когда Щербаков, еле живой от усталости и пережитого за день, уже засыпал на кровати офицерского общежития, он вспомнил тогда еще майора Иволгина, преподававшего на военной кафедре и одно из его занятий по огневой подготовке.
– Товарищи студенты, – обратился в тот день майор к аудитории, – кто скажет, что самое главное в танке?
– Пушка, броня, кумулятивная защита, – послышались различные версии со всех сторон.
– Нет, товарищи студенты, – Иволгин обвел взглядом аудиторию. – Главное в танке – не пердеть!
«Это точно», – улыбнувшись в ночной тишине, вслух сказал Щербаков и вскоре заснул.
Щербаков служил уже месяц. Уже месяц или еще месяц, смотря как считать. Александр пытался командовать своим первым взводом. Слово «командовал», это, конечно, громко сказано – солдаты выполняли приказы Щербакова без особого рвения, не воспринимая всерьёз молодого «пиджака». Практически первым взводом «рулил» дембель старший сержант Гаджибабаев.
На неделе Александра вызвал майор Купцов в штаб батальона. Выпрыгнув на станции под Волгоградом из полуденной электрички, Щербаков зашагал в сторону воинской части. Пока Александр добрался со станции до автобусной остановки, он изрядно вспотел. Палящий августовский зной выжег всё живое, и лишь на дне многочисленных степных балок да в обильно поливаемых садах зеленела растительность. В желтом «Икарусе» № 88, на котором лейтенант доехал до части, было еще жарче, чем снаружи.