– Отвечай: «На приёме «десятый», – в наушниках зазвучал немного искаженный голос Пермякова, он через казенник пушки дотянулся и толкнул в плечо лейтенанта. – Зажми «ПРД» и отвечай, бля!
– На приеме «десятый», – глядя на Олега, ответил Щербаков.
– Что сразу не отвечаете? Приготовиться к ведению огня! Прием!
– Отвечай: «Десятый» к ведению огня готов!», – вновь послышался в наушниках голос капитана. Щербаков, зажав ПРД, повторил за ним слово в слово. Ухватившись за черные прорезиненные ручки ТКН-3, он прильнул к окулярам прибора наблюдения, но сначала увидел какую-то размытую картинку. Тут он вспомнил майора из военкомата, говорившего, что очки Щербакову в армии не понадобятся и что на прицеле можно наводить резкость. Покрутил окуляры, картинка стала четкой. До самого горизонта простиралась степь с кое-где еще дымящимися черными пятнами горелой травы. Удерживая ручки, можно было вращать прибор вправо и влево, осматривая всё «поле боя». Краем глаза Александр заметил белый многоугольник мишени, изображающий вражескую бронетехнику. Тут же слева раздался щелчок выстрела, заглушенный воем двигателя. Яркая точка прочертила линию и скрылась в степи за устоявшей мишенью. Под ногами послышались треск спаренного с пушкой 7,62-мм пулемета ПКТ и едва слышный звон гильз, падающих в гильзосборник. В наушниках раздавалась речь Холодцова и Пермякова, периодически гремели выстрелы из вкладного ствола и пулемета. Всё это время Сашка молча вертел прибор наблюдения из стороны в сторону, безрезультатно пытаясь найти встающие вдалеке мишени и борясь с вырывающимися из его организма газами.
Наконец прозвучала команда заглушить двигатели и «экипаж, к машине». С трудом выбравшись из люка, Щербаков спрыгнул с трансмиссии в зыбучий степной песок и последним присоединился к своему стоящему по стойке смирно экипажу. Холодцов молча посмотрел в сторону лейтенанта, но промолчал. Настала очередь Щербакову быть наводчиком. Вновь прозвучала команда «по машинам». Александр уже более ловко взобрался на броню и осторожно опустился в люк. Нащупав второй конец провода радиостанции, соединил его с проводом шлемофона. По команде танк вновь взревел двигателем. Сашка прильнул к окулярам прицела-дальномера, покрутил резкость. Схватившись за ручки, называемые танкистами «чебурашка», повернул их вверх – пушка пошла вверх, в сторону – пушка в сторону. Не отрывая взгляда от прицела, он принялся вертеть пушкой по сторонам, пытаясь найти мишень. Неожиданно пушка сама повернулась влево – это Пермяков навёл в сторону цели пушку со своего места, и в прицеле Сашка увидел поднявшийся многоугольник мишени.