– Мы никогда не жили в Германии. Конечно, я знаю немецкий язык, всё понимаю, могу говорить, но, боюсь, не так свободно, чтобы сойти за немца. Да и акцент сразу выдаст меня.
Теперь задумался Холостяков. Рисковать этим парнем ему очень не хотелось, но свежие сведения об обстановке в захваченном городе были нужны как воздух. Без них эффективно организовать оборону не представлялось возможным.
– Нам сейчас крайне важно разметить на штабных картах расположение немецких частей и отдельных объектов по ту линию фронта, – наконец проговорил он, словно размышляя вслух. – Это вопрос жизни и смерти. Воздушная разведка даёт общую картину, но многие детали остаются неясными. Позарез нужны «глаза» на земле. У нас здесь так мало сил, что мы не имеем права бить мимо. Цели должны быть ясно установлены. И кроме тебя послать некого. Но настаивать не буду. Дело добровольное. Решай сам!
Эндель глубоко вздохнул и ответил медленно, но убеждённо:
– Я пойду, товарищ каперанг. Сделаю, что смогу, а там будь что будет. Не вечно же нам отступать. Можно сымитировать ранение в голову, чтобы мне её плотнее перевязали. Если не говорить чётко, а мычать в бинты, наверное, будет не так заметно, что я не немец.
– Что-нибудь придумаем. Сымитируем, – с признательностью улыбнулся Холостяков. – Под присмотром врачей, естественно. Об этом не беспокойся. Но дальше всё будет зависеть только от тебя.
С такими словами он вынул из портфеля конверт с документами и протянул его Мэри.
– Это твоя легенда, Эндель: некий Рудольф Шнайдер. Партизаны хлопнули его недавно у Волчьих ворот. Изучи всё внимательно, пожалуйста, если сможешь. Завтра пришлю за тобой адъютанта, у меня в штабе обсудим подробнее.
– Разрешите обратиться, товарищ каперанг! – попросил Новицкий, замечая, что разговор подходит к концу.
– Да, конечно, – Холостяков повернулся к Андрею.
– Сержант Новицкий. Я новороссиец. В захваченном городе мои семья и невеста. Позвольте, если Эндель пойдёт туда, передать письмо…
– Отставить, сержант! – резко прикрикнул Холостяков. – Ты в своём уме? Какое письмо?! – он смерил Новицкого жёстким взглядом. – Любая мелочь может стоить ему жизни. А ты – письмо! Нашёл почтальона! Всё, что не относится к операции, исключить! Отправлю под трибунал собственноручно к едрёной матери! Понятно? – требовательно спросил Холостяков, обращаясь к обоим.
Они согласно кивнули.
– Разрешите другую просьбу, товарищ каперанг! – снова попросил Новицкий.
– Ну давай! – насторожённо усмехнулся Георгий Никитич. – Только без глупостей!
– Найдите мне дело, пожалуйста! Назначьте куда-нибудь, пока я не выздоровею. Не могу просто валяться на койке и бездельничать. Хочу хоть чем-то заниматься, хоть чем-то быть полезным.