— Какие пустяки! — ответил герцог, решив перейти в наступление, — я еще не в том возрасте, когда боятся норовистых лошадей. Но дело в том, что сегодня вечером приезжает госпожа д'Арглад.
— Нет, она приедет завтра.
— По-моему, сегодня, — повторил герцог, внимательно глядя на Каролину.
— В таком случае, вы осведомлены лучше меня.
— Вероятно, дружочек… Госпожа д'Арглад… Впрочем, довольно…
— Ах, так? — рассмеялась Каролина. — Я и не знала! В таком случае поезжайте скорее домой, а я исчезаю и приношу вам тысячу благодарностей за вашу любезность.
Каролина уже собралась дать шпоры, но герцог удержал ее.
— Очевидно, мой поступок кажется вам неучтивым? — спросил он.
— Не только учтивым, но и очень милым.
— Стало быть, вам наскучило мое общество?
— Я не то хотела сказать. По-моему, эта ваша неучтивость говорит о полном доверии ко мне, поэтому я вам за нее признательна.
— Как, по-вашему, госпожа д'Арглад красива?
— Очень.
— Сколько ей должно быть лет?
— Мы почти ровесницы. Мы вместе воспитывались в монастыре.
— Я знаю. Вы были большими друзьями?
— Нет, не очень. Но когда на меня посыпались беды, она приняла во мне искреннее участие.
— Да, она вас и порекомендовала матушке. Отчего же вы ненавидели друг друга в монастыре?
— Никакой ненависти не было — просто мы не очень дружили, вот и все.
— А теперь?
— А теперь она ке мне добра и, стало быть, я ее люблю.
— Значит, вы любите тех, кто к вам добр?
— Что ж в этом удивительного?
— Значит, вы и меня немного любите: по-моему, я никогда не делал вам ничего худого.
— Конечно, вы всегда вели себя безупречно, и я вас очень люблю.
— Нет, каким тоном она это говорит! Я очень люблю свою няню, но еще больше люблю ездить верхом на палочке. Скажите, пожалуйста, а вам не придет в голову ославить меня перед вашей милейшей госпожой д'Арглад?
— Ославить? Таких слов даже нет в моем словаре, не в пример вашему.
— Вы правы, простите. Но, видите ли, госпожа д'Арглад — особа подозрительная… чего доброго, она спросит вас обо мне. Надеюсь, вы не преминете сказать ей, что я никогда за вами не ухаживал?
— О, можете рассчитывать, что я скажу ей чистую правду! — ответила Каролина, пришпоривая лошадь. И герцог услышал, как, взяв в галоп, она рассмеялась.
«Ну вот! Я покривил душой и совершенно напрасно! — сердился на себя герцог. — Вообразил себе бог знает что… Она никого не любит… или где-нибудь держит про запас возлюбленного на тот день, когда раздобудет тысячу золотых на обзаведение хозяйством. Бедная девушка! Имей я эту тысячу, я отдал бы ей всё, не раздумывая… Впрочем, так или иначе, но я был смешон. Она, вероятно, это заметила и наверняка теперь посмеется надо мной вместе со своим сердечным другом, расписав меня тайком в одном из тех писем, которые то и дело строчит… Если это так… Но все равно, я дал честное слово!»