– Ты считаешь, пять рублей – мало? Да вот этот мой кинжал стоит четыре рубля восемьдесят копеек! Между прочим, кинжал не из последних!
– Вижу.
Цыган алчным взглядом скользнул по кинжалу, но Семен быстро упрятал его в ножны.
Семен уже не стал говорить, что после возвращения от черкесов ему пришлось самому покупать себе кинжал, потому что своим поступком и так ввел семью в разорение. Отец с матерью вынуждены были второй раз покупать ему обмундирование и всю справу… Кстати, тоже из отцовских денег, которые тот проиграл сыну, не приняв серьезно его мохнатого коня!
– Послушай, за пять рублей ты можешь купить… тридцать три фунта сахара!
– Зачем мне столько сахара?.. А вот седло я купить не смогу!
– Так ты что же, хочешь двадцать пять рублей!
– Ты прав, как раз столько оно стоит!.. И, думаю, это не так уж дорого, учитывая, как я при этом рискую… А если лошадей хватятся? Да меня догонят и изрубят шашками, я даже не успею и глазом моргнуть!
– Послушай, ромалэ, как тебя звать?
– Януш. А что?
– А меня Семен… Двадцать пять – это для меня очень много. Пятнадцать – давай, а?
– Пятнадцать! Двадцать три, и не копейки больше. Уступаю только потому, что ты мне приглянулся.
– Двадцать! Это мое последнее слово.
Семен хоть и разгорячился этим торгом, но побаивался, что цыган разозлится и уйдет. В самом деле, если его поймают, мало не покажется, но у него и в самом деле больше не было денег. По крайней мере, бумажных денег. О том, что у него есть кое-что еще, цыгану знать вовсе не обязательно…
– Я сделаю так, что увести лошадей тебе не составит труда, а потом точно так же вернуть их в табун.
– Маловато!
– Ну, двадцать рублей, решайся! Уведешь лошадей без помех, и приведешь так же. Двадцать за то, чтобы покрасить. Неужели у вас такая дорогая краска?
Это Семен так неловко пошутил.
– Двадцать за то, что я рискую, – поправил его цыган, и Семен понял, что наступило время ударить по рукам.
– Завтра давай встретимся опять в это же время, – сказал он, – я принесу тебе деньги и скажу, когда у нас будет привал. Хорунжий распорядился, коней выгулять на пастбище, отмыть-отчистить и придать им здоровый вид.
Обратно Семен возвращался в более мрачном настроении, чем прежде. Тяжело было расставаться со своими накоплениями, тем более, он пока не знал, какую пользу принесет это его будущему делу. Никогда прежде он не ввязывался в опасные дела. То есть, Семен уходил за Кубань, но это было опасным только для него, а чтобы вот так, ввязываться в предприятие, которое может ударить даже по его семье… Будут говорить, Гречко – семья вора.