А потом, как обычно бывает на юге, солнце быстро скатилось за горизонт, и наступила темнота.
В эту ночь Семен впервые почувствовал бессонницу. Несмотря на то, что день был не в пример предшествующим тяжелый – работала сотня не покладая рук – он долго не мог заснуть. Изворочался на телеге с сеном: то ему в бок упирался какой-то сухой и колючий стебель, то казалось, что сено под ним кишит какими-то животными: не то мышами, не то еще кем.
Вспомнился ему Василий Бабкин, его нелепая смерть. Надо же, заслуженный казак, сколько раз лавой ходил с другими на вражеские позиции, – и ничего! А тут!.. Картина гибели шурина встала перед Семеном, как наяву.
Казачья конница ворвалась с ходу в небольшой болгарский городок. Турки, похоже, считали его своим. Сколько лет тут жили болгары у них в рабах и не думали, не гадали, что русские войска в город войдут.
Несколько казаков поехали по боковой улочке, не встречая сопротивления, и вдруг одно из окон второго этажа распахнулось, и из него ударил выстрел.
Василий с коня замертво свалился. А ехавший с ними вахмистр, почти не целясь, выстрелил, и второго выстрела из окна не последовало.
– Гречко, проверь! – скомандовал вахмистр, и Семен, спешившись, помчался в дом. Вверх по лестнице. Кто-то порхнул в сторону, но он отчего-то знал, не тот, кто ему нужен. А тот больше и не понадобился. Лежал с пулей в голове, судорожно сомкнув руку на небольшом мешке, набитом золотыми монетами.
Семен мешок прихватил, коротко ответив на молчаливый вопрос вахмистра:
– Убит.
Он показал мешок вахмистру, и тот коротко бросил:
– Потом разберемся.
Когда всех казаков распределили на ночлег, он пришел к вахмистру и показал, что взял в доме убитого.
Тот глянул, даже ничего в глазах не отразилось.
– Твоя добыча. С семьей Бабкина поделишься.
– Но вы… это же вы его застрелили.
– А он застрелил моего бойца!.. – вахмистр усмехнулся. – Дурак. Сидел бы себе тихо, и казну сохранил, и жизнь…
Почему вахмистр не взял деньги? Семен собирался с ним поделиться, а так… Он и в самом деле решил, что пошлет половину денег сестре. В семнадцать лет – вдова! А она уже пусть сама решит, на что их потратить.
Воспоминания о гибели зятя не помогли крепче заснуть. В конце концов, Семен встал и подошел к костру, где сидел, глядя на огонь, часовой.
– Чего тебе?
– Не спится.
– Понятное дело, – вздохнул тот. – А по мне бы, заснул хоть на голой земле.
– Так, может, давай я тебя подменю.
– Нет, – не согласился часовой. – Мне до смены меньше часа осталось, потерплю.
– Но можно я возле тебя посижу?
– Сиди, кто тебе не дает. Старые казаки говорили, так бывает, когда сразу после войны – отдых. Казалось, спи, ничего не мешает, ан нет, всякая ерунда в голову лезет… Ты возьми немного сена из подводы, бурку наверх кинь. Мы целую телегу бурок везем. Не знаю, кто из турок их хранил и для чего?