– Армии? Вон как замахнулись! Надо еще подумать, открывать ли вам наши секреты.
За столом под деревянным навесом с деревянными лавками сидели трое каких-то людей и ели жареную картошку.
– Будешь? – спросил его Рябоконь.
– Буду! – сказал Семен, не позавтракавший, как следует. Отчего-то он злился и на атамана, и на его дочь, потому надеялся, что за столом к нему не станут приставать с вопросами и дадут возможность спокойно все обдумать.
– Катря, покорми нашего гостя! – крикнул Савва Порфирьевич, и Семен увидел невысокую плотного сложения женщину, которая не сразу была им замечена, стоявшая за довольно высокой белёной летней печкой.
– Садись, мил-человек, – улыбнулась женщина. – Картошка – во рту тает. Правда, Леон?
– Правда, – белозубо улыбнулся в ответ молодой человек примерно возраста Семена, – и сказал с явным акцентом. – Меня зовут Леон, я француз.
– И мне картошки, теть Катя, я тоже хочу! – нарочно прохныкала Ульяна.
– И тебя покормлю, – кивнула женщина, – знаю-знаю, пол-ложечки!
Но положила девушке на тарелку лишь чуть меньше, чем Семену.
– Семен на меня сердится, – сказала Ульяна сидящим, – я ему предложила скакать наперегонки.
– Это на Сером-то? – спросил мужчина постарше и доверительно сказал Семену. – Рядом с Серым у вашего коня не было никаких шансов.
Он вышел из-за стола и оглядел Щирого.
– Да и зачем на службе такой конь, как Серый? Он капризный. Его нужно кормить сеном да овсом, это аристократ. А мы вам, Семен, другого коня выведем. К тяготам привычного.
«Вот и я о том же, – подумал Семен. С удивлением, взглядывая на третьего мужчину, с небольшими раскосыми глазами. – Это же, наверное, калмык! Мне говорили, что они разводят коней вместе с донскими казаками».
На войне ему приходилось встречать калмыков на военных сборах – те сидели в седлах, как влитые, и ни в чем не уступали казакам: ни в выездке, ни во владении шашкой.
Тетка Катря подала им с Ульяной картошку, и девушка стала с удовольствием ее уплетать. Впрочем, как и Семен.
– Атаман говорит, вы с Кубани? – между тем обратился к нему француз. Несмотря на акцент, он довольно сносно говорил по-русски.
– Кстати, Леон, я забыл сказать, – подошел к ним атаман, – тебе повезло: у Семена как раз та фамилия, о которой ты у нас спрашивал.
– Вы – Гречко? – радостно поинтересовался Леон, ставя ударение на последнем слоге.
– Гречко, – поправил его Семен.
– Простите, мы всегда ударяем последний слог… А как звать ваш папа?
– Михаил.
– По-нашему, Мишель. Мама мне говорила. Вы не знаете, ваш папа был когда-нибудь во Франция?
– Вроде, был.