никогда не воссоединимся.
Глава 5
194
Я проснулся, ссутулившись в углу маленькой комнаты. Я моргал и моргал, вглядываясь в темноту. Здесь не было ничего, кроме экрана и стрекало (прим. пер. —
жало, острый колющий предмет) на столе.
Мои глаза сузились, когда я уставился на стрекало, затем взглянул на экран.
Отдаленные образы начали воспроизводиться в моей голове, пока я смотрел на
темноволосую женщину, лежащую без сознания в центре клетки. Я пытался понять, кто
она такая. Я пытался вспомнить, как мы сюда попали.
Сыворотка подействовала и привела к серьезной потере памяти. Должно быть, Госпожа напичкала мой ошейник двойными дозами наркотика — она делала так время от
времени, когда нанесение удара было очень важным. Сыворотка не действовала на меня
так, как они предполагали, при обычной дозировке. Я должен был быть полностью под
контролем Госпожи, весь день, каждый день — но я не был. Вместо этого с этим
ублюдочным ошейником, с этой двойной дозой, я потерял сознание, когда охранник
сделал мне инъекцию. Я даже не знал, как долго был без сознания.
Моя губа скривились. По правде говоря, Госпоже вовсе не нужно было меня
накачивать наркотой. У них был весь необходимый контроль. Я сделал бы все, что они
приказали, лишь бы сохранить жизнь 152-ой.
Все, что угодно. Боль и убийство ничего для меня не значили. Я делал это так долго, что крики моих жертв растворились в моей голове. Люди, погибшие от моих рук, были
для меня всего лишь шагом к свободе 152-ой.
Я зажмурил свои глаза и, словно наблюдая издалека, вспомнил все, что сделал под
действием наркотика. Я видел, как заношу темноволосую женщину в клетку в этой
камере. Я довел температуру комнаты до нуля. Я заставил ее раздеться. Я видел, как
ударял о прутья клетки, и электрические токи пронзали ее плоть. И я увидел, как
возвращаюсь в эту комнату и поднимаю температуру до высшей точки. Однако женщину, казалось, не тронуло внезапное изменение температуры.
Поднявшись на ноги, я, пошатываясь, пересек комнату. Шея под ошейником горела
и кровоточила. Подойдя к столу, я уставился на экран. Единственная камера в комнате
была сфокусирована на женщине.
Я сглотнул, рассматривая ее. Она была хрупкого телосложения, с длинными
черными волосами, спускавшимися до поясницы. Ее кожа была загорелой, и отвращение
заструилось в моих венах, когда я узнал ее черты: грузинка. Я ненавидел грузин. Лицо