Только тогда Госпожа не позволит отослать ее к Хозяину. Только тогда Госпожа
сможет удержать 152-ую поближе ко мне.
Еще раз мои глаза вернулись к грузинской женщине. Я закрыл их и представил себе
синяки на коже 152-ой. На ее ногах и бедрах. И теперь всякое сочувствие к этой
темноволосой женщине исчезло.
Выбора не было. Не было места слабости.
Открыв глаза, я подошел к термостату и понизил температуру до минуса. За дверью, ведущей в комнату, послышался шум вентиляционных отверстий. Я наблюдал, как
холодный воздух начал циркулировать вокруг нее. Мои глаза вспыхнули, когда еще один
стон вырвался из ее полных губ, и ее тело свернулось. Белые клубы тумана вырвались из
ее рта, когда ее дыхание превратилось в короткие болезненные вздохи.
Потянувшись за пиканой, я уже собрался уходить, когда услышал приглушенный
крик. Я снова посмотрел на экран. Грузинка лежала на спине. Ее глаза были закрыты.
Затем, беззвучно открыв рот, ее глаза распахнулись, уставившись прямо в объектив
камеры.
У меня перехватило дыхание. Ее глаза были такими темными, как краска на стенах
камеры. Они были огромными. Я принуждал свои ноги двигаться, моя рука крепче сжала
стрекало, но я, бл*дь, не мог пошевелиться.
Женщина перевернулась на живот и попыталась подняться с пола клетки. Я
прикусил нижнюю губу, когда ее задница медленно приподнималась. Как и все остальное
в этой женщине, она не имела ничего общего с Госпожой. Задница маленькой грузинки
была упругой и круглой. Она была гладкой и мягкой. Это пробудило жизнь в моем члене.
В моей груди возникло рычание, когда мой член болел от растущей твердости.
Заставляя себя оторваться от экрана, я все же позволил себе бросить последний долгий
взгляд. Женщина успела сесть, обхватив руками ноги. Ее огромные глаза метались по
комнате. Что-то теплое возникло в моей груди, пока я наблюдал за ней. Она выглядела
немного старше 152-ой. Но не значительно.
И при мысли о 152-ой все тепло внутри превратилось в лед. Эта suka — грузинка, сказал я себе. То были грузины, что забрали нас. И это была грузинская сука, которая
разрушила мою жизнь. Трахнула мою голову. Причинила боль 152-ой.
«Грузинка, — подумал я. — Я заставлю грузин заплатить. Я причиню им боль. Я
заполучу их крики. Я не принесу им ничего, кроме смерти».
Наполненный чувством необходимости причинить боль я открыл дверь в комнату, даже не вздрогнув от порыва ледяного воздуха, врезавшегося в мою кожу. Крепче сжимая