хотела, чтобы грузинский мужчина страдал.
Наконец туман в моей голове рассеялся. Я стал прокручивать свои действия, пока
находился под воздействием сыворотки. Помню, что взял толстую веревку и связал
миниатюрную грузинку так, чтобы она не смогла даже пошевелиться. Подняв ее
обмякшее тело на руки, я прикрепил конец веревки к крюку мясника, который свисал с
потолка. Она стонала, когда веревка врезалась ей в кожу. Я задавал ей вопрос за
вопросом: как ее зовут? Кто она Заалу Костава? Какие у него слабости? Но она не
отвечала. Я затягивал веревку туже, ее конечности краснели от давления, но она все еще
не говорила.
Я насильно вливал ей в горло воду, заталкивал еду, и даже позволил ей
воспользоваться ванной, но вскоре после этого она потеряла сознание. Я вернулся в
дальнюю комнату и погрузил камеру во тьму.
Легкая депривация — это способ сломить моих жертв.
Уставившись на экран, я зажег свет в камере. Маленькое женское тело безвольно
свисало с потолка. Когда зажегся свет, она резко вскинула голову. Я заметил, что она
вздрогнула от вспышки яркого света. Я наблюдал, как она вздрагивала от боли, находясь в
подвешенном состоянии, с крепко затянутой веревкой. Но все же она оставалась
непокорной. Теплое чувство распространилось по моей груди, наблюдая за ее очередным
очевидным проявлением силы.
Она была стойкой. Стойкой и решительной.
Но если я хочу спасти 152-ую, то эта женщина должна быть сломлена.
Взяв со стола протеиновый батончик, я заставил себя съесть эту чертову штуку. Что
могло сломить ее? Проходили дни. Даже несмотря на всю боль и страх, она не сломалась.
Я перестал есть, когда вспомнил ее реакцию в тот единственный раз. Это было
тогда, когда я прижался к ее обнаженному телу. Когда мой нос пробежал по ее шее. Когда
мой член прижался к ее телу.
Я замер, когда понял, что это должно сработать. Мне придется изменить тактику
пытки. Мой желудок сжался при мысли о том, что мне придется так близко подойти к
грузинке, к другой женщине. Но когда мои глаза снова вернулись к экрану, к связанной
женщине, мое напряжение спало. Она совсем не была похожа на Госпожу. Она была
нежной. Она была молодой и, даже если я ненавидел грузин за то, что они грузины, она
была красивой.
Моя кожа покрылась мурашками, вспоминая сладкий запах ее кожи, ощущая ее
шелковистую длинную шею под своим носом. Мои мышцы напряглись при мысли о ее