— В этой камере ты моя. Все, что я захочу, ты сделаешь. Твое тело принадлежит
мне, пока ты не скажешь то, что я хочу знать.
Она судорожно вздохнула. Повернув голову так, что ее рот оказался у моего уха, она
всхлипнула:
— Нет. Я умоляю тебя…
Она едва издала звук, но волнение пробежало по моим венам, когда эта мольба
заполнила тихую комнату.
— О чем ты меня умоляешь? — зондировал я.
Повернув голову, я увидел, как ее глаза зажмурились, и она просто повторила:
— Я умоляю тебя… Не надо, — ее лицо исказилось.
Боль вернулась в мою грудь и набухла, чтобы укорениться в моем животе, когда ее
рука внезапно побежала по моей груди. Медленно. Мягко. Мое дыхание остановилось, когда я заглянул ей в глаза, удивляясь, почему. Но я не мог ее прочесть. Я не мог читать
ее, когда слезы наполнили ее глаза, и ее палец пробежал прямо под моим ошейником.
Ошейник, который теперь привлек ее внимание.
Я нахмурился, когда это незнакомое чувство почти заставило меня спрыгнуть с
кровати. Она прикасалась ко мне нежно. Ко мне — уродливому зверю Госпожи. Ко мне —
русскому предвестнику смерти. Это было невозможно. Госпожа поиздевалась над моим
лицом так, что все женщины, кроме нее самой, держались от меня подальше. Чтобы
только Госпожа могла полностью владеть мной. Но эта чертова боль не проходила при
мысли о том, что эта юная грузинка не видит моих шрамов. Она каким-то образом видела
забытого меня, существующего где-то под шрамами зверя.
«Нет! — рявкнул я на себя. — Ты ошибаешься. Ты причинил ей боль. Она видит
тебя только таким, какой ты есть — злым убийцей. Это не реально. Это только ее страх
овладевает ею. Ты ее мучитель».
Я стиснул зубы, злясь на свои глупые мысли, и заставил себя продолжить следовать
плану. Вернув свое лицо назад, пока оно не нависло над ее лицом, я спросил:
— Кто для тебя Заал Костава?
Одна-единственная слеза скатилась из уголка ее глаза, но, собравшись с духом, она
сказала:
— Я не знаю никого с таким именем.
Ее темные глаза пронзили меня насквозь, когда я изучал ее красивое, нежное лицо.
Кивнув, я скользнул вниз по ее телу, мои губы заскользили по ее плоти. Остановившись
как раз перед тем, как я достиг ее киски, я оставил ее тело. Я не мог удержаться, чтобы не
облизать свои губы и не положить ладони на ее тонкую талию, а затем провести ими по ее
шелковистой коже.
Она была такой чертовски красивой.
Подняв руки, я протянул одну из них к ней и с суровым взглядом молча указал ей
сделать так, как будет приказано. Она поднялась с кровати и, дрожа, вложила свою