слышал опустошение в каждом слове.
Она чувствовала себя так, как чувствовал себя я.
Она чувствовала то же, что и я.
Сжав все еще поднятую руку, я отошел от двери. Я подошел к столу, и мой взгляд
тут же остановился на экране. Женщина плакала, опустив голову вниз, и ее тело
сотрясалось от рыданий. Мой живот сжался, и совершенно не контролируя свои действия, мой палец коснулся экрана. Мой указательный палец прошелся по контуру ее лица и
обнаженного тела.
Она была такой прекрасной, пока была подвешена к стене. Я стиснул зубы, когда эта
мысль пронеслась у меня в голове. Она была грузинкой. Я ненавидел всех грузин. Они не
принесли в мою жизнь ничего, кроме боли. Госпожа была грузинкой. Призраки, которые
приходили в приют, похищая детей, были грузинами.
Но как бы мне не хотелось ненавидеть эту суку, это было невозможно. Видя ее
такой, такой разбитой из-за убийства ее семьи. И… Да, я думаю, что ты красивый.
Она не лгала. Она не лгала, глядя на мое изуродованное лицо. Она считала меня
красивым. Никто не видел меня под моими шрамами. Я был уродливым зверем Госпожи, убийцей, никем больше.
Но эти глаза маленькой грузинки. Те огромные темные глаза. Ее губы, ее грудь, ее
тело, эти длинные темные волосы. В груди потеплело, и я ухмыльнулся: она не сломалась
под натиском моих вопросов. Она была сильной, с железной волей.
Никогда не встречал человека похожего на нее.
Я все смотрел и смотрел на экран. И увидел, как женщина подняла свою голову и
сделала глубокий вдох. Словно почувствовав тяжесть моего взгляда, ее темные глаза
уставились в объектив камеры.
Мое сердце ускорило свой ритм, кровь забурлила в жилах. Я провел рукой по лицу.
Пока все еще смотрел на нее, как будто она была прямо передо мной, мой палец
остановился на моих губах. Я застыл. Вспомнив, что мой палец был в ее киске, я засунул
его в рот. Мой член затвердел до боли. Я сосал и сосал свой палец, пробуя сладость ее
соков.
Опустив руку вниз, я сжал свой член, представляя, как ее тело дергается, напрягается и отзывается, пока мои пальцы ласкают ее клитор.
Она становилась мокрой для меня.
Моя рука стала работать быстрее. Смазка из моего члена вытекала от одного лишь
вида ее тяжелого дыхания. Ее карие глаза сияли, оливковая кожа покрылась румянцем, соски затвердели, словно пули. Скорее всего, она была нетронутой. Возможно, она не
хотела, чтобы я заставил ее кончить в первый раз в ее жизни. Но она хныкала и стонала, пока не закричала о своем освобождении.