Инцидент произошёл в один из дней, когда офицер уехал в округ, а собачка осталась полностью на моём попечении. При загрузке машины, она могла попасть под её колесо и офицер приказал в его отсутствие Питу на это время привязывать. Но Пита мне не подчинилась и юркнула под машину. Без применения палки выгнать её оттуда было нельзя. Вот я и шуганул Питу из под машины метлой. И это было главной моей ошибкой. Пита такого неделикатного обращения мне не простила и озлобилась. В отсутствие хозяина, она на меня лаяла и близко не подпускала, а когда приехал офицер, она просто стала преследовать меня и хватать зубами за каблуки.
Я рассказал про инцидент своему другу Володьке. Тот настоятельно потребовал, чтоб я подружился с собачкой, это в интересах партизан.
– Надо разрулить эту ссору. Нас из-за этой собачки могут вытурить со склада, офицер найдёт новых кладовщиков и необязательно из партизан. Сам понимаешь, – говорит он.
Подружиться с Питой никак не выходило. Мало того, собачка, заметив дружеские отношения меня и Володьки, перенесла свою ревность и на него. Офицер заподозрил неладное в отношении рабочих склада и Питы и разрешил конфликт очень просто. Он позвал меня и говорит: «Мне, очень нравится, как ты ведёшь дела на складе. У тебя чисто, настоящий немецкий порядок, но мне не нравится ваш отношения с моей собачка. Это плёхо. И если немецкому офицеру приходится выбирать между русский рабочий и арийской собачка, то я как патриот Рейха выбираю последнюю, а ты иди снова копать канавы и своего дружка прихвати, чтоб не скучно было, его Пита тоже почему-то невзлюбила.
На этом наша работа с Володькой на складе закончилась.
Везение семнадцатое
Если досадную оплошность на складе, можно назвать просто оплошностью, или невезением, то случай на копке траншей так уже не назовёшь. Да и кто мог подумать, что среди рабочих-канавщиков заведётся настоящая гнида.
Все рабочие на копке канав наёмные и получают деньги в зависимости от объёма выполненных работ. С нами же находятся и немецкие солдаты, вооружённые трёхлинейками. Солдаты все пожилые и живут они в сторожке на краю леса. Чего они здесь охраняют совсем непонятно. Не понимаем этого ни мы, ни сами немцы. Рабочие никуда не убегут, на этих канавах они трудятся по собственной воле, зарабатывают хлеб насущный, зачем им бежать? Охранять сточные канавы – смысла нет, они никому не нужны и тоже никуда не денутся. А немцев это радует – никто не нападёт и никто не убежит, рай, а не служба. Они большей частью пьют самогон, распевают песни и рассматривают довоенные фотографии своих жён, детей, внуков да режутся в карты. А что ещё делать пожилым людям, хоть они и немцы.