— А где Поу-Поу? — спросила Сван. — Где великан?
У нее болело все тело, и она ощущала запах готовящегося завтрака.
— Я тут, рядом, — ответил Джош. — Старик недалеко от тебя. Мы в подвале, а его заведение развалилось и засыпало нас…
— Мы выберемся! — прервала его Дарлин. — Нас скоро найдут.
— Леди, может быть, это случится не так скоро. Нам нужно успокоиться и экономить воздух.
— Экономить воздух? — Паника вновь овладела Дарлин. — Но мы дышим нормально.
— Сейчас — да. Я не знаю, сколько у нас воздуха, но думаю, что скоро его будет не хватать. Возможно, нам придется пробыть здесь долго, — решился сказать он.
— Вы с ума сошли! Не слушай его, родная! Бьюсь об заклад, нас уже сейчас идут откапывать. — Она стала укачивать Сван, как маленькую.
— Нет, леди. — Скрывать правду было бессмысленно. — Не думаю, что кто-нибудь собирается нас откапывать. То, что вылетало из поля, были ракеты. Ядерные ракеты. Я не знаю, взорвалась ли одна из них или что-то другое, но есть только одна причина, почему они вылетали. Вполне возможно, что сейчас весь мир пускает ракеты.
Женщина захохотала, она была на грани истерики.
— У вас ума не больше, чем у муравья. Кто-то же видел пожар! Помощь пришлют! Мы должны добраться в Блейкмен!
— Ну да, — сказал Джош.
Он устал от разговора, к тому же тратил драгоценный воздух, поэтому отполз на несколько футов и подыскал себе местечко. Джош испытывал сильную жажду, но в то же время ему требовалось облегчиться.
«Потом, — подумал он, — сейчас я слишком устал, чтобы двигаться».
Боль вновь стала усиливаться. Мысли уносили его из подвала Поу-Поу к сожженному кукурузному полю, к тому, что могло остаться от всего мира там, наверху, и, в частности, вокруг них — если, конечно, началась Третья мировая война. К этому времени она уже, наверное, закончилась. Русские вторглись в Америку или американцы заняли Россию. Он подумал о Рози и мальчиках — они живы или мертвы? Он может никогда не узнать об этом.
— О боже! — прошептал Джош и, свернувшись калачиком, уставился в темноту.
— Ух, ух, ух… — задыхаясь, принялся икать Поу-Поу. Потом громко сказал: — Суслик в норе! Эми! Где мои тапочки?
Девочка издала еще один болезненный стон, и Джош стиснул зубы, чтобы удержать крик ярости.
«Такое чудесное дитя, — подумал он. — А теперь умирает, как все мы. Мы уже в могиле. Все готово, осталось только подождать».
У него было чувство, что его положил на лопатки соперник, с которым он не собирался бороться. Он почти слышал, как судья ведет счет, хлопая по ковру: один… два…
Плечи Джоша дрогнули. Еще не три. Скоро, но не сейчас. И он провалился в мучительный сон, в котором душу его преследовали всхлипы, издаваемые ребенком.