С одной стороны, Таня не представляла опасности по Машиным меркам, так как не была так интересна, как она сама. С другой стороны, что-то в ней было, если Славик так торопится убежать, хотя Маша только что вернулась и они давно не виделись.
Да, похоже, с компьютером всё было в порядке. Славик открыл крышку, и на него взглянули два смеющихся лица. Это они с Машей ездили прошлым летом отдыхать в Краснодарский край, сняли там комнату на неделю и неплохо провели отпуск.
Славику тогда очень симпатичной казалась эта фотография: солнце заливало их сверху, Маша была в короткой юбке и белой майке, открывающей живот. Маша и теперь была всё та же, а вот себя он не узнал. Он разглядывал своё лицо, как лицо человека, которого видел впервые. Вроде бы он продолжал смеяться, как и раньше, но глаза были какие-то настороженные. И он вспомнил, что именно тогда начал улавливать намёки Маши, вскользь сказанные о том, что скоро они будут жить вместе.
Например, мама говорила, что давно надо отдать кому-то лишний утюг, который кто-то подарил, а они им не пользуются. А Маша отвечала, что скоро, когда она будет жить отдельно, он ей и пригодится.
Или вдруг громко начинала обсуждать по телефону с подругой, через какое время та переехала к своему парню после знакомства.
– А что мы делаем завтра? – поинтересовалась вдруг Маша, вернув его из воспоминаний прошлогодней давности в комнату с приглушённым светом.
Славику никогда не нравился этот свет. Всё неестественно искажалось при этом свете – и цвета и формы предметов вокруг.
– Я думал, что завтра ты занята, – ответил Славик.
– Вообще-то да. Хорошо, тогда посмотрим, как пойдёт дело. Если Лёня быстро уложится, вечером я свободна!
Лёней звали высокого лысого фотографа в Машиной студии.
– Тебя подвезти обратно?
– Да нет, я, пожалуй, пройдусь. Пока!
И он покинул её большую комфортабельную квартиру, "первую жертву дизайна", как назвал её папа. Родители Славика были там всего один раз, когда приходили знакомиться с родителями Маши.
Вера Борисовна и Алексей Викторович были тихие спокойные люди. Они работали в каком-то министерстве. Славикина мама очень им симпатизировала. Тем более был заметен их контраст с Машей. Она была порывиста, нетерпелива. Родители Маши принимали это за проявление её творческой натуры. Ещё только поступив в колледж на отделение дизайна, Маша заново переделала свою комнату. А после добралась и до остальных комнат в квартире.
Ей были свойственны смелые современные решения. То она подвешивала к потолку резинового птеродактиля и уверяла, что именно своей "резиновостью" он и хорош – пластик не выглядел бы так натурально. То насаживала металлический бамбук вдоль просторных, от пола до потолка окон гостиной, уверяя, что это "вносит в дом элемент природы". Ни птеродактиль, ни бамбук не казались Славику натуральными. Включая свет, он каждый раз вздрагивал, снова обнаруживая под потолком это чудище, видимо, подсознательно ожидая, что когда-нибудь его оттуда же снимут! На острый бамбук он натыкался, задёргивая портьеры, когда они садились смотреть фильм, и нужно было, чтобы в комнате было темно.