Два дня ушло на изложение планов обороны Франции и Англии. Казалось бы, тут проблем и не должно возникнуть. Но без казусов не обошлось. Думенк заявил, что линия Мажино простирается от швейцарской границы до моря [88; 54]. Какого мнения был француз о советских военных, раз делал такие заявления? Не лучше оказался и Дракс, «ляпнув», что Англия выставит «на ранней стадии войны» до шестнадцати дивизий [88; 54]. Незадолго до переговоров англичане сообщили французам, что войск у них в четыре раза меньше. Судя по всему, советские военные примерно так и оценивали возможности Британии, потому что выразили сомнения в словах Дракса. В конечном итоге, адмиралу пришлось признаться советской стороне, что он «несколько» завысил британские возможности [88; 54]. Очевидно, главы французской и английской военных миссий после таких недоразумений поняли, что советские коллеги весьма компетентны, и разговор с ними надо вести серьёзно. «А что подумал Кролик, никто не узнал, потому что он был очень воспитанный и ничего никому не сказал», – эти слова из знаменитой сказки сами собой напрашиваются для описания неловкого положения, в которое угодили западные военные. Да, советская сторона вслух ничего не сказала, но что она подумала? «Советская делегация лучше, чем прежде, поняла огромную слабость Британской империи», – записал один из членов французской военной миссии [88; 54]. От себя добавим, что доверия к партнёрам по переговорам у наших военных явно не прибавилось.
Также выяснилось, что англичане и французы не имеют никаких представлений о планах Польши в случае войны (а ведь всего месяц назад в Варшаве вёл переговоры начальник британского Генерального штаба Айронсайд) [88; 54].
В конце второго дня работы К.Е. Ворошилов поднял «польско-румынский вопрос»:
«Советский Союз, как известно, не имеет общей границы ни с Англией, ни с Францией. Поэтому наше участие в войне возможно только на территории соседних с нами государств, в частности Польши и Румынии…»[70; 195].
Обсуждение этого вопроса было назначено на 14 августа. К.Е. Ворошилов задал три конкретных вопроса:
1) «Предполагают ли Генеральные штабы Великобритании и Франции, что советские сухопутные войска будут пропущены на польскую территорию, для того чтобы непосредственно соприкоснуться с противником, если он нападет на Польшу?»[70; 196].
2) «Предполагается ли, что наши вооруженные силы будут пропущены через польскую территорию для соприкосновения с противником на юге Польши – через Галицию?»[70; 196].
3) «Имеется ли в виду пропуск советских войск через румынскую территорию, если агрессор нападет на Румынию?»