– Я должен прежде получить разрешение, – поразмыслив, буркнул усач.
Принялся звонить в дом. Я добавил:
– Скажите, что я от Уильяма Петерсена, дело очень срочное! И важное для него.
Это было старательно повторено.
К моему удивлению, план «А» сработал. Меня пропустили во двор. Дверь особняка открылась, и я увидел ещё одного крепыша, но уже в ливрее. Удивился про себя: "Надо же, где-то такие ещё в ходу. Хозяин – аристократ!".
По лестнице с пушистым ковром меня провели до кабинета на втором этаже.
Я вошёл и увидел осанистого шатена с красивым волевым лицом. В голове мелькнула мысль "Породистый мужик и на труса не похож".
При взгляде на меня у него удивлённо поползли брови вверх:
– Но вы не Генрих!..
– Нет, не Генрих, а кто это?
– Я видел вас в проходной, – он показал на экран ноутбука. Несомненно, при звонке он включил просмотр соответствующей видеокамеры. – Мне показалось в полутьме, что вы – это Генрих Майорди, ближайший помощник Петерсена. Потому я и велел вас пропустить.
Я порадовался своему везению, оно оказалось в некотором счастливом сходстве с неким Генрихом.
– Но если вы не Генрих, то кто вы? Вы же от Петерсена, Так?
– Я соврал, чтобы получить возможность увидеться с вами. С Петерсеном я вообще не знаком. Узнал его имя из справочника.
– Но зачем?
На лице Жана Барре появилось подозрительное выражение, и он принялся незаметно выдвигать ящик стола. Несомненно, там лежало какое-то оружие.
Я опередил его, навёл на него свой пистолет и угрожающе произнёс со стальными нотками в голосе:
– Не советую делать этого. Задвиньте ящик на своё место и поглубже. Поверьте, я стреляю очень быстро и метко.
– Не сомневаюсь в этом, – буркнул он, вернув ящик на прежнее место. А после некоторой паузы спросил: – Так зачем вы здесь? Поясните.
– Хочу поглядеть вам в глаза, но не как Жану Барре, а как дону Кондору.
– Не понимаю. При чём тут этот подонок? Его вам я не могу предоставить. Потрудитесь сыскать сами.
Тут я начал понимать, что я тоже чего-то не понимаю. Но своему таранному способу ведения дел не изменил:
– Меня просветили по вашей части: Вы, Жан Барре, и Кондор – одно лицо. В этом меня заверили чуть ли не хором несколько человек.
Жан Барре покачал головой:
– Они вас обманули.
– Меня нелегко обмануть.
– Не буду спорить. Не знаю как, но они ввели вас в заблуждение, сказали вам неправду. Я сам бы с удовольствием поглядел бы в его глаза… наедине. Как мужчина с мужчиной.
Ситуацию следовало прояснить. Я с видимой небрежностью поинтересовался:
– Можно спросить, в чём причина этой вашей "симпатии" к Кондору?