«Слопает в два счёта! – пронеслось в голове Назара-бобо. – нужно взобраться на дерево повыше, ведь если зверюга дотянется сюда, то я погиб. У меня под рукой нет ни камня, ни палки, чем мне защищаться?»
Старый охотник остро осознал всю безнадёжность своего положения, но сдаваться не желал. «Чем я хуже деда, буду драться до последнего!»
Трясущимися от волнения руками достал нож и принялся резать толстую ветвь, намереваясь превратить её в палку. Ничего другого ему не оставалось.
Тем временем исполинская ящерица осторожными, расчётливыми движениями подбиралась к дереву, где сидел человек. Вонзив когти в почву, она немного подтягивала туловище. Потом переставляла одна за другой поочередно каждую конечность, закреплялась и повторяла перемещение вверх. Хвост служил ей пятой точкой опоры на очень крутом склоне.
Назар-бобо старался не глядеть на это воплощение ужаса минувших эпох, дабы не растерять остатки самообладания, продолжая своё дело.
Харбозавр дотянулся-таки до арчи и ухватился за её корни с такой силой, что дерево затрещало…
Наконец-то охотник отделил ветвь от ствола и перехватил поудобнее в руке. Оружие было легковесным – скорее палка, а не дубинка, но выбора у Назара-бобо не имелось.
Динозавр поднял рогатую голову и начал привставать, балансируя на задних ногах, сохраняя равновесие лишь благодаря хвосту. Рядом с собой охотник увидел изогнутые жёлтые клыки и шевелящийся язык в огромной пасти, почуял смрадное дыхание. В отчаянии ударил ветвью по морде чудища. Оно закрыло глаза и мотнуло головой.
«Вот её уязвимое место! – понял Назар-бобо и, едва только веки рептилии разомкнулись, изо всех сил снова быстро хлестнул по глазам…
Ящер откинул голову: это резкое движение нарушило его шаткое равновесие, он зашатался и в какой-то миг отчаянно балансировал на задних ногах, а затем опрокинулся и грузно рухнул на скальный выступ. Тот под его тяжестью сошёл с места, ибо не был соединён с материнской породой, и они вместе, переворачиваясь, покатились по круче.
Первым наземь упало чудовище, а после по нему огромным катком прокатилась каменная глыба, раздавив, словно асфальтовый каток яичную кожуру…
Когда Назар-бобо спустился вниз, то харбозавр был ещё жив: пасть его временами рефлекторно открывалась и закрывалась. Повинуясь внутреннему импульсу, охотник сунул в неё ветвь – челюсти сомкнулись, перекусив твёрдую волокнистую древесину, и замерли, словно исчерпали последние запасы внутренней энергии.
«Всё, наконец-то умерла, – обрадовался Назар-бобо. – Невероятная живучесть! Никогда бы не поверил, если бы не видел собственными глазами».