– А она что делала в парке? – спросил Жорик.
– Гуляла с Кайзером. Это ее собака. Ты, Олежка, страшно скрытный, слова из тебя не вытащишь. Помню ту, с золотыми рыбками, тоже сочинял, что ничего такого, а как переживал, я же видела!
– Точно! Так переживал, что свалил куда подальше, – сказал Жорик. – В белой шляпе.
– А где она, кстати? – спросил Монах.
– Шляпа? Валяется где-то на антресолях.
– Жорик, ты совсем уже? Он про нее спрашивает… как ее звали?
– Кира, – сказал Монах. – Ее звали Кира. Где она сейчас?
– Она работала у нас в бухгалтерии, – сказал Жорик. – Потом вышла замуж и уволилась. А ты, Олежка, сам знаешь кто. Такая женщина! Она о тебе несколько раз спрашивала, все надеялась, бедная. Хочешь, узнаю, может, они развелись?
Монах ухмыльнулся невольно и взглянул на Анжелику. У той руки чесались пристроить его в дело и обженить с одной из подружек, которых у нее полгорода. Его даже раза три приглашали на смотрины, а потом ему приходилось провожать барышню домой и выслушивать пустопорожний щебет. И отбиваться от телефонных звонков, как Анжеликиных, так и ее протеже.
Воображение Монаха трудно задеть, и уж конечно, не щебетом. В Леше Добродееве, например, сидит любопытный подросток, который тянет руки и хочет потрогать, все, что похоже на женщину.
А Монах не таков. Как-то ему попалась фраза, вроде бы, принадлежащая Коко Шанель, о том, что чувство юмора в женщине предпочтительнее, чем дорогая сумочка. Это могло бы стать его девизом…
В смысле если женщина ему интересна, он не замечает, как она одета. Сомнительно, конечно, всем известно, что одежда делает женщину, но так ему кажется. Наше восприятие себя зачастую несколько идеалистично. В белых одеждах, на белом коне, без страха и упрека и без лишнего веса…
– У вас серьезно? – вернула его на землю Анжелика.
Не успел Монах ответить, как трепыхнулся его айфон. Это был Добродеев.
– Христофорыч, ты где? – закричал он без долгих предисловий.
– У Жорика. А что?
– Ты там надолго? У нас дело!
– Ну, как получится… – Монах покосился на Анжелику, у которой от любопытства зашевелились уши. – А что?
– Пашка Рыдаев хочет встретиться с тобой, если можно, сегодня.
– Что ему надо?
– Черт его знает! Сможешь? Давай прощайся, мы ждем у Митрича в девять.
– Что? – выдохнула Анжелика, когда Монах отложил телефон.
– Адвокат Речицкого хочет поговорить со мной…
Анжелика ахнула:
– А я знала! Они без тебя шагу ступить не могут! Ты ешь давай. Пока не съешь, не пущу! Когда?
Монах посмотрел на часы:
– Через час.
– На посошок! – Жорик разлил виски. – Удачи!
Они выпили, и Монах поднялся, на ходу доедая котлету…