Какое-то время ехали по разбитой грунтовке, затем свернули в густой лес с почти облетевшей листвой. Среди высоких деревьев петляла проселочная дорога с заросшими колючим кустарником обочинами и жухлой травой между колеями. Минут через двадцать остановились. Дальше нельзя – дальше мины. Танки, ломая ветки кустарника, съехали с дороги и заглушили двигатели, спрятавшись между стволами вековых деревьев.
«Вы, если с танков будете слезать, ходите только по колее, в траве растяжки могут быть», – предупредил молодой капитан, возглавлявший группу омоновцев.
Пехоту расставили наблюдать за местностью, омоновцы принялись за разминирование. Ветра практически нет, и, несмотря на декабрь, достаточно тепло. Щербаков даже задремал, сидя на веющей жаром трансмиссии, как вдруг где-то впереди среди деревьев раздался грохот взрыва. В небе заметались испуганные птицы. Дальше ни выстрелов, ни взрывов, лишь неясные крики. Мина? Танкисты напряглись, не понимая, в чем дело, пытаясь что-либо рассмотреть среди сети голых веток. Щербаков уже готовился дать команду "к бою" и завести танк, но тут мимо промчался омоновский УАЗик, следом подошел один из омоновцев. «Отбой, мужики. Мина сработала, и нашего задело», – сказал он.
При разминировании сапер подорвался на мине, взрывом порвало подошву берца, всего посекло осколками, но нога осталась цела, и сам жив. Его срочно отправили в Шелковскую, а сами продолжили искать и обезвреживать мины. К вечеру, когда солнце давно скрылось за верхушками деревьев, колонна выдвинулась в обратном направлении. Пехота и танкисты голодные и злые, пообедать никто не успел, а сухпаев с собой не выдали. В расположение батальона прибыли затемно, на ужин не успели, и вся надежда была "оторваться" за новогодним столом.
На вечернем построении комбат Бельский довел оперативную обстановку, из неё мало чего кто понял. Грозный взят в кольцо, его бомбит авиация и артиллерия, но возможен прорыв противника в любом направлении, поэтому повышенная боевая готовность. Что будет с батальоном в ближайшее время – нет информации, пока стоим здесь. Вторым пунктом построения – встреча Нового года. Бельский поздравил весь личный состав с наступающим праздником, пожелал всего, что обычно желают в таких случаях и, главное, усилить бдительность в новогоднюю ночь. Для этого в каждом подразделении должен остаться минимум один трезвый офицер. Всех остальных офицеров приглашают на празднование в землянку артбатареи.
«Товарищи солдаты и офицеры, – в заключение своей речи сказал комбат, – понятно, что после ноля часов все захотят устроить салют, поэтому к полуночи желающие пострелять централизованно собираются у землянки артбатареи, где производится салют. Далее все расходятся по своим местам несения службы. Салют производить строго вертикально вверх и только по моей команде, никакой самодеятельности на местах!»