Выждав достаточно долгое время, она решила, что Робин уснул. Заглянув ему в лицо, она убедилась, что его глаза закрыты, дыхание ровное, и уже без колебаний собралась покинуть постель и заняться каким-нибудь делом. Но едва она пошевелилась, чтобы выбраться из-под покрывала, как пальцы Робина сковали ее запястье. Он открыл глаза, и она не увидела в них и тени сна.
– Что с тобой, милая? – спросил Робин, удерживая Марианну рядом с собой.
– Со мной? – и она постаралась улыбнуться в ответ как можно безмятежнее. – Со мной все в порядке. Я думала, ты спишь. А мне пора приниматься за дела. Спи!
Она склонилась над ним, чтобы поцеловать его в лоб, но он крепко ухватил ее за плечи, не позволив проститься с ним этим поцелуем и встать с постели. Ее лицо осталось склоненным над его лицом, и он пристально смотрел в ее спокойные – слишком спокойные – серебристые глаза.
– Ты все дальше и дальше уходишь в какой-то свой мир. Мы сейчас вдвоем, но мне кажется, что я держу за руку тень, и стоит мне выпустить тебя, как ты не уйдешь, а растворишься в воздухе. Такой же тенью ты скользишь по трапезной, когда в ней полно народа. Ты улыбаешься, разговариваешь, смеешься, но твои глаза как зеркальная гладь. Ты здесь, но одновременно далеко.
– Выдумки, Робин, – улыбнулась Марианна, пытаясь высвободиться, но без успеха.
– Нет, так и есть, – настойчиво сказал он, – и мне очень не нравится этот мир, где ты пытаешься укрыться. Мир твоих кошмарных снов, бессонных ночей, дел, которыми ты изнуряешь себя, а если они заканчиваются, то сама их находишь. Ты умудряешься переделать одна почти всю домашнюю работу, не оставляя забот для рук остальных. Зачем?
– Но мне хватает сил и времени, – пожала плечами Марианна. – И ты не прав: я бы не справилась без помощи Кэтти, Мартины и Клэр.
– Мэри, вернувшись, я успел поговорить с Кэтти, и она мне перечислила все, что ты сделала к утру. Ты всю ночь не спала и сейчас опять собираешься чем-то себя занять. Не смотри на меня с такой безмятежностью! Милая, я уважаю твою выдержку и сдержанность, но и они должны иметь разумные пределы.
– Хорошо, – сдалась Марианна. – Я действительно боюсь ночей, боюсь свободного времени. Мне одиноко, когда тебя нет…
Робин глубоко вздохнул и провел ладонью по ее щеке:
– Милая, я понимаю. Но и ты должна понять, что я не могу проводить с тобой столько же времени, сколько проводил, пока ты нуждалась во мне ежечасно.
– …Мне одиноко, когда ты рядом, – продолжила Марианна, и он замер, услышав эти слова, его ладонь застыла на ее щеке.
Он неотрывно смотрел на нее потемневшими глазами, а она тихо говорила: