– Это не я ушла в какой-то иной мир – это ты вернулся в свой мир, Робин. А я стараюсь не мешать тебе, не отвлекать от дел и только пытаюсь занять себя, чтобы не оставаться наедине с собой. Ты возвращаешься, целуешь меня в лоб так, словно проверяешь, нет ли у меня жара. Подробно расспрашиваешь, как я себя чувствую и хорошо ли спала. Готовишь мне отвары и наблюдаешь, чтобы я их выпила на твоих глазах. А потом снова уходишь от меня – к делам, к друзьям, к аптеке, к книгам.
Собираясь с силами, Марианна заглянула в глаза Робина и, решившись, спросила прямо:
– Ты разлюбил меня? Скажи как есть. Если да, я не буду висеть оковами у тебя на руках, обещаю.
Он широко раскрыл глаза, слушая ее с возрастающим удивлением, которое постепенно уступило место пониманию.
– Моруэнн, милая моя! – прошептал Робин. – Моя единственная и любимая, что ты придумала?
Он провел ладонью по ее плечам, обнял и, уронив рядом с собой, прильнул к ее губам. Марианна на миг замерла в его объятиях и ответила на поцелуй. Тихо рассмеявшись счастливым смехом, она глубоко вдохнула такой родной, любимый запах его кожи. Ее пальцы, словно знакомясь заново, скользнули по его плечам, вверх вдоль шеи и зарылись в его волосы, пробудив в нем желание такой силы, что он задохнулся от стука собственного сердца.
– Милая, я не уверен, можно ли тебе, – шепнул Робин, вглядываясь потемневшими глазами в глаза Марианны и порывисто лаская ее.
– Я тебя прошу! – воскликнула она в ответ с мольбой, выгибаясь под ним и оплетая его своим гибким телом.
– Меня не надо просить, – выдохнул он, нетерпеливо снимая с Марианны сорочку и отбрасывая ее в сторону. – Тебе бы лучше сдерживать меня!
Но он сумел обуздать себя и был так бережен и осторожен, каким, наверное, не был и в первую ночь с ней. Только по дрожи, пробегавшей по его телу, Марианна поняла, скольких усилий ему стоит эта сдержанность.
– Ты словно боишься причинить мне боль, – прошептала она.
– Так и есть, – задыхаясь, ответил он. – Если я дам себе волю!.. Я ведь уже и не помню, когда в последний раз прикасался к тебе!
И Робин в последний момент высвободился и крепко прижал ее к себе. Содрогаясь всем телом, он опалил ее глухим стоном, а потом целовал Марианну, зарываясь лицом в ее волосы, и шептал ее имя.
Когда его дыхание стало ровным и он еще затуманенными глазами посмотрел в ее глаза, она провела кончиками пальцев по своему животу и, ощутив влагу его семени, прошептала:
– Почему так?
Робин улыбнулся, поцеловал ее и шепнул:
– Пока так, милая. Не хочу поить тебя после отравой.
Нащупав упавшую на пол сорочку, он вытер ею Марианну и себя и бросил обратно на пол. Повернувшись на бок, Робин, облокотившись о постель, подпер голову рукой и посмотрел на Марианну.