Сняв ее пальцы со своего запястья, Робин поднялся из-за стола. Запрокинув голову, Мартина смотрела на него и по его лицу видела, что он уже далеко: разговор о прошлом он вел только ради нее, а его самого это не интересовало давно и совсем.
– А если бы тогда это была не я, а Марианна? Ты поступил бы так же?
Он повернул к ней голову, и по огню, полыхнувшему в его глазах, она поняла, что пыталась сравнить то, что для него ни при каких обстоятельствах не подлежит сравнению.
– В этом все дело, – сказала Мартина и задумчиво улыбнулась. – Наверное, уже тогда ты предчувствовал встречу с ней и ждал ее. Именно это ожидание остановило тебя.
Она тоже поднялась из-за стола и взяла свечу, чтобы проводить его до дверей.
– Этот разговор – последний, Робин. Я больше не буду тебе докучать тем, что прошло. Спасибо тебе за то, что не оставишь меня и позаботишься обо мне.
– Не благодари, этой мой долг, – улыбнулся Робин и поцеловал ее на прощанье в лоб. – И начинай готовиться к переезду в Руффорд.
Она кивнула, предусмотрительно потушила свечу, открыла дверь и долго стояла на пороге, глядя на Робина, пока он, отвязав Воина, не скрылся вместе с конем в ночной темноте.
****
Уже рассвело, когда Робина, который ехал по лесной дороге в Шервуд, окликнули негромким свистом. Робин осадил вороного, и через минуту с ним поравнялся Вилл. Братья некоторое время ехали бок о бок в молчании. Глядя на хмурое лицо Вилла, Робин догадался, что и на этот раз разговор брата с Эдриком не увенчался успехом, но все же спросил:
– Что он тебе сказал?
– Много лестного! – хмуро усмехнулся Вилл, глядя на дорогу. – Даже повторить не смогу! Живо, в нескольких словах обрисовал мне такое чудовище, что я только по собственному имени и догадался, что он говорит обо мне. В очередной раз выбранил дочь – спасибо, что не проклял! – и велел передать Тиль, чтобы она не показывалась ему на глаза.
И Вилл сам прошептал проклятие: при всей любви к нему Тиль упорно отказывалась идти под венец без отцовского благословления. Если Вилл начинал настаивать, у нее на глазах появлялись слезы, но упорства юной Тиль было не занимать.
– А ты все рассказал ему? О себе и Тиль? – спросил Робин, выразительно вскинув бровь, и Вилл, угадав намек, громко фыркнул:
– Все. И со словами, что я обманул доверие графини Марианны, попечению которой он вверил дочь…
Не договорив, Вилл мрачно посмотрел на сжатые в кулак пальцы.
– Ты что, подрался с отцом своей невесты?! – хмыкнул Робин.
Вилл улыбнулся и отрицательно покачал головой:
– Я увернулся от его тяжелой длани, и он с размаху врезал кулаком по стене так, что рассадил себе пальцы в кровь. После этого мне ничего не оставалось, кроме как быстрее убраться, пока меня не настигло возмездие отца соблазненной мной девицы.