По лицу Реджинальда пробежала хмурая тень. Его губы жестко сжались, и в таком же жестком прищуре сузились еще минуту назад светлые от радости глаза.
– Значит, за свое покровительство он потребовал от тебя такой платы? И ты согласилась?
– Он никогда и ничего не требовал от меня! – с гневом ответила Марианна, глубоко оскорбленная словами брата и его пренебрежительным тоном.
Она резко поднялась и встала перед Реджинальдом лицом к лицу, глаза в глаза.
– Робин – мой муж, и я стала его женой по доброй воле.
– По доброй воле, – повторил Реджинальд и отвернулся от Марианны. – Хотел бы я знать, что сказал бы отец, будь ему известно, что ты и лорд Шервуда, объявленный вне закона…
– Отец знал, – заверила брата Марианна и жестко усмехнулась, – и, как ты правильно полагаешь, он не одобрил меня. Напротив, упрекнул, что я забыла о чести рода, и пригрозил мне проклятием.
– А для тебя ничего не значит честь Невиллов? – осведомился ровным голосом Реджинальд, по-прежнему не глядя на Марианну и упорно не желая встречаться с ней взглядом.
Марианна почувствовала острую боль в груди. Она смотрела на лицо Реджинальда, хранившее спокойствие камня, и на ее глаза навернулись слезы, несмотря на все усилия Марианны избежать их.
– Что ж, Редж, – устало вздохнула она, – ты сейчас отречешься от меня? Принесешь меня в жертву родовой чести, безжалостно отсечешь дурную ветвь с древа нашего благородного рода?
Реджинальд медленно, словно это стоило ему неимоверного усилия, опустил глаза на Марианну и тяжело усмехнулся.
– Постарайся понять меня, брат, – тихо сказала Марианна. – Я действительно объявлена вне закона. За мою голову даже назначена награда. Я связана брачными обетами с тем, кто возглавляет вольных стрелков всего Шервуда. И я не стану лгать, утверждая, что моя жизнь в Шервуде так же безоблачна и полна роскоши, как во Фледстане. Но я не соглашусь обменять свой удел на королевскую корону, если мне поставят условие расстаться с Робином.
Реджинальд выслушал ее и после долгого молчания спросил:
– Ты так сильно любишь его, Мэриан?
Он увидел, как в глазах Марианны, устремившихся взглядом куда-то вдаль, отразилось нежное упоение, и так же нежно она улыбнулась, отвечая на вопрос брата:
– Он словно глоток свежего ветра в душный день! – посмотрев на Реджинальда, она сказала с поразившей его откровенностью: – Верный друг, учитель, защитник, целитель, сила, о которую разбиваются все, кто пытается сломить его, нежный любовник – его нельзя не любить!
Реджинальд молчал, глядя на сестру пристальным взглядом. Марианна, которая с замиранием сердца ждала его приговора, вдруг заметила на лице брата печать глубокой многодневной усталости, физической и душевной. Ее сердце сжалось, взгляд оттаял. Уже смирившаяся в душе с любым его решением, готовая принять все, что бы он ни сказал, Марианна несмело обняла Реджинальда за плечи и приникла к его груди.