Он уже был готов исполнить то, о чем сказал, но Робин взмахом руки запретил ему сделать это. Устало встав из-за стола, Робин бесшумными шагами прошелся по трапезной и остановился перед Реджинальдом. Обхватив себя руками, он низко склонил голову и спросил:
– Редж, что ты называешь гибелью? – не услышав ответа, он медленно вскинул голову и посмотрел на Реджинальда потемневшими глазами. – Я впервые встретил ее, когда она только-только вернулась во Фледстан из монастыря. Еще не зная, что это была Марианна, я потерял голову: такое очарование она излучала, так неудержимо притягивала к себе! Потом я видел ее не однажды. И с каждым разом подмечал, как бледнеет и меркнет ее улыбка, как гаснет сияние на ее прекрасном лице. Ее глаза – такие живые, яркие! – они становились пустыми. Она была одинока, не понимала, кто она, и потихоньку начинала смиряться, подчиняясь общим требованиям и правилам. Но ненадолго. И, словно очнувшись от забытья, она вспыхивала как костер и вновь принималась бунтовать против этих правил, срывая с себя невидимые оковы. Я должен был и дальше оставаться в стороне и молча наблюдать за угасанием той, которая была изначально предназначена только мне? Но ведь я любил ее, Редж, и она все то время любила меня! Я уж не буду говорить о том, что на нее тщательно и аккуратно расставляли силки, в которые она непременно бы угодила, и тогда нам не о ком было бы сегодня вести спор.
Реджинальд, не в силах больше выдерживать натиск Робина, с тяжелым вздохом уронил голову в ладони:
– Ты уверен в том, что сказал сейчас?
– Да, – услышал он в ответ жесткий голос Робина. – Я сам долго сомневался, пытался быть поодаль от нее, и если бы не уверился, что она без меня погибнет, то не приблизился бы к ней ни на шаг. Редж, у нее не могло быть другой судьбы! Если бы ты не был все это время неотступно возле короля, то и ты оказался бы здесь, в Шервуде. Шервуд неодолимо влечет всех, кто готов умереть с оружием в руках, но не поступиться долгом, честью и достоинством. Поэтому предоставь каждому из нас следовать своей судьбе и не противься!
Реджинальд отнял ладони от лица, вскинул голову и вслушался в шум леса, словно каменные стены не были для него препятствием.
– Да, дух этого леса очень могущественный! – сощурив глаза, сказал он по-валлийски. – К тому же он помножен на силу твоего духа. Он дремал до встречи с тобой и, разбуженный, вобрал тебя, Робин, воспользовавшись тем, что ты нуждался в нем. И теперь он стал так же нуждаться в тебе. На твоем месте я бы опасался его любви!
– Чего он хочет от меня? – спросил Робин, тоже переходя на валлийский язык.