Они долго молчали. Клэренс была под впечатлением того, что узнала. Статли, чей облик ни в малейшей степени не утратил достоинства и уверенности, смотрел на нее, ничем не показывая напряжения, с которым он ждал ее слов. Но она молчала, и тогда он произнес, не отрывая с нее пристального взгляда:
– Я рассказал тебе всю историю моей жизни. Теперь ответь ты: после того что ты узнала обо мне, не жалеешь ли о том, что ты, дочь графа, полностью вверила себя человеку, который не знает даже имен своих родителей, не говоря уж о прочем?
Несмотря на все видимое спокойствие Статли, Клэренс прекрасно поняла, что его душой сейчас владеют волнение и тревога. И, зная в точности причину его смятения, она ответила ему таким же пристальным взглядом и тихо сказала:
– Нет. Если бы мы сейчас, а не той ночью, когда я еще не знала о тебе так много, оказались вдвоем в доме Эллен, я поступила бы так же. Я люблю тебя – такого, какой ты есть, здесь и сейчас. И всегда буду любить.
Напряжение оставило его, он улыбнулся, и она ласково провела рукой по его темным волосам.
– Я люблю тебя, голубка, – тихо и просто сказал Статли. – Полюбил тебя, едва увидел. Помнишь, как ты бросилась вон из собора, едва завидев наши зеленые куртки, не узнав Робина?
– Да, помню, – улыбнулась Клэренс, – и тебя я запомнила тоже. Ты стоял рядом с Джоном и посмеивался надо мной. Я часто думала о тебе, Вилли. Всякий раз, когда мне случалось увидеть тебя, я потом вспоминала каждый твой взгляд, каждое сказанное тобой слово и пыталась понять: нравлюсь я тебе или выдаю свои мечты за реальность.
– Нравишься ли ты мне! – выдохнул Статли, привлекая ее к себе. – Я готов отдать жизнь за тебя, Клэр!
Не в силах устоять перед страстью, толкавшей их в объятия друг другу, да и не слишком противясь ей, Статли и Клэренс принялись целоваться до сладкой боли в губах. Потом она забралась под плащ и закрыла глаза, склонив голову ему на плечо, трепеща от нежной силы обнимавшей ее руки.
– Утром после нашей с тобой первой ночи меня настолько переполняло волнение и счастье, так хотелось поделиться с кем-нибудь тем, что я чувствовала!..
– И ты во всем призналась Робину? – улыбнулся Статли, вспомнив о разговоре с лордом Шервуда в тот же день.
– Что ты! – испуганно воскликнула Клэренс. – Я до сих пор не знаю, о чем в точности догадывается Робин, а спросить его никогда не отважусь. Мне «посчастливилось» налететь на него и Вилла, едва я приехала домой, и они оба так на меня посмотрели, что чуть дырки на моем плаще не прожгли! Нет, я нашла Марианну, только ей ни о чем не понадобилось рассказывать: она все поняла, лишь взглянув на меня. Она тоже выглядела такой счастливой в тот день! Позволила мне послушать, как в ней толкается ребенок. И я тогда подумала, что тоже хочу вот так однажды почувствовать под сердцем твоего сына. Ах, Вилл, как же мы обе были счастливы тем утром! Если бы мы знали, чем закончится этот день!