Всех иностранцев, окружавших Жака во Владимирском централе, впоследствии в первую очередь коснулся указ, избавлявший их от необходимости отбывать срок до конца, дававший возможность вернуться к месту постоянного проживания, иными словами, на родину. «Это не была реабилитация, не было признание вины перед нами, никто не собирался нам говорить: “Мы посадили вас ни за что!” Ничего подобного. Скорее это означало: “Мы в своем неизреченном великодушии решили, что вам не надо досиживать оставшихся вам сроков в ГУЛАГе!”
Декрет этот, насколько мне известно, никогда не публиковался. Мне просто сказали: вас освободят. И велели расписаться на обороте листочка, адресованного начальнику тюрьмы, где этому последнему предлагалось сообщить заключенному Жаку Росси, что по указу Верховного Совета от 16 сентября 1956 года он освобождается от дальнейшего отбывания наказания согласно приведенной выше формулировке. Само собой, я не заставил себя просить и расписался».
Члену Коминтерна, по доброй воле приехавшему в СССР еще до войны и работавшему в службе российского шпионажа, вернуться по месту постоянного проживания не так просто, как немцу, которого советские власти схватили в его родной стране. Некоторые уезжали прямо домой. Мисао и всю группу японцев отправили куда-то на восток на дачу, откуда их позже переправили в Японию. К счастью, Жак запомнил наизусть адрес своего японского названого брата и спустя годы сумел его разыскать. Жака-француза вместе с горсткой других заключенных Владимирского централа перебросили на другую дачу недалеко от Москвы обычным поездом, в одном купе с другими пассажирами, под присмотром отменно вежливого надзирателя. «Впервые с тридцать седьмого года я был “на материке” и почти свободен. Еще поразительнее было это переживание для моих спутников-иностранцев: ведь многие из них никогда не жили в Советском Союзе “на свободе”, а прямо из своей страны угодили в ГУЛАГ».
Дача, где Жак ожидал гипотетической репатриации, находилась в Быкове, в шестидесяти километрах от Москвы по Казанской железной дороге. Позже он узнал, что это была резиденция знаменитого Ежова, а затем «самого Берии, ни больше ни меньше». В 1944 году там содержали фельдмаршала Паулюса после разгрома его армии. «Это было в самом деле прекрасное двухэтажное здание, с балконами и верандами, с подсобными помещениями: несколько комнат были переделаны в кухню, для заключенных были общие спальни с настоящими кроватями и простынями; большинство из нас были мужчины, но и женщин тоже привезли – их поместили в отдельных спальнях». Дачу окружала сплошная ограда, по верху которой тянулась колючая проволока, незаметная снаружи; день и ночь наше жилище сторожила охрана в штатском, тоже совершенно незаметная. Строго говоря, это всё же была не тюрьма. Жак обнаружил там хорошую библиотеку с множеством книг на немецком, но была литература и на французском, и на английском. Вероятно, эти книги сохранились со времен Паулюса. «Мы уже не были арестантами, но и свободными не были. Чисто советский стиль. Природа вокруг Быкова была прекрасная, там были дачи богатых москвичей и домики, сохранившиеся с царских времен, окруженные заборами с просветами, не такими, как наша ограда. Мы гуляли среди сосен по дорожкам, проложенным на нашем участке. Многие из моих товарищей-иностранцев, покидая Россию, отдавали мне, еще дожидавшемуся репатриации, оставшиеся у них рубли, так что я мог ходить на рынок и кое-что покупать про запас».