– Настоятельно советую вам ничего не предпринимать!
– Вы мне советуете то, что кажется вам правильным, а я буду делать то, что кажется правильным мне. Как бы то ни было, теперь вы в курсе.
Я старался соблюдать осторожность, мне важно было заручиться свидетелем на случай, если дела обернутся плохо.
В шесть утра в субботу, как только открылась почта, я написал телеграмму Никите Хрущеву: “Я, Жак Росси, начинаю бессрочную голодовку насмерть в знак протеста против произвола местных властей, которые отказывают мне в выездной визе”. Я протянул этот текст телеграфистке, и пока она читала, я видел, как всё выше поднимались ее брови и всё больше морщился лоб. Я подумал: “Сейчас она позвонит в КГБ, чтобы меня остановить!” Ничего подобного. Она дочитала, посмотрела на меня и сказала:
– С оплаченным ответом?
– Разумеется. С оплаченным ответом.
Она с важным видом оформила телеграмму и протянула мне квитанцию. В полседьмого я ушел с почты и вернулся домой. Я предупредил одного сотрудника, что не поеду в институт, потому что начинаю голодовку в знак протеста против того, что мне не дают законной выездной визы. Потом растянулся на матрасе и начал голодать. Я и не думал жульничать. Никакой еды. Я был готов к смерти…».
Жак сохранил квитанцию своей телеграммы Хрущеву. Там был четко обозначен получатель, «товарищ Хрущев». Было также указано, что телеграмма принята за номером 1411. На квитанции красовалась подпись телеграфистки Моисеевой и был проставлен адрес почты, Самарканд, улица Карла Маркса.
Забастовщик всё продумал: «Я оставил открытой дверь в квартиру, где были мои полторы комнаты. Дом был уже достроен, но в остальной части квартиры еще никто не жил. Около одиннадцати часов я услыхал шаги, кто-то пытался открыть двери двух других комнат. И вдруг у моей кровати очутились пять человек, пять молодых комсомольцев, парней и девушек, с большим букетом красных роз, завернутым в газету.
– Это вам отказывают в выездной визе на вашу родину?
– Да, мне.
– Мы студенты Самаркандского университета. Нас возмущает то, что с вами происходит. Мы считаем, что у каждого человека есть священное право жить у себя на родине. Простите нас, мы не нашли хрустальной вазы и завернули цветы в “Правду”. Чем мы можем вам помочь?
– Уходите скорее: пять человек – это уже политическая демонстрация. Я очень вам благодарен. Оставьте мне цветы и “Правду” и никому не рассказывайте.
Я и впрямь испугался, но был по-настоящему растроган. Один из этих студентов оказался приятелем телеграфистки, потому они и узнали о моей телеграмме. Молодые люди принялись за дело, как только им сообщили новость, но поиски вазы заняли много времени, и они действительно были ужасно расстроены, что пришлось ограничиться газеткой.