Когда он вернулся во Францию, на платформе вокзала в Монпелье его встречали трое детей Пьера с плакатиком «Добро пожаловать». Он поселился в их прекрасном каменном доме, перестроенном из старинного амбара; здесь было много просторных удобных комнат. «Пейзаж вокруг дома напоминал те, что мы видим на заднем плане портретов итальянского Возрождения. Тот же свет, те же оттенки цвета. Моя комната выходила на запад, и мне это нравилось, потому что со времен Советского Союза я всегда поглядывал в эту сторону. Теперь я живу в Монтрёе, на востоке Парижа, это немного ближе к России, но не слишком!»
Жак тем не менее всегда стремился в столицу, там у него наладились связи с издателями и всё больше людей интересовались его работой. «У меня установился контакт с Домом наук о человеке благодаря президенту Польской академии наук, который во время научной командировки в Вашингтон навещал меня в моем кабинетике. Этот президент, выбранный, а не назначенный, серьезный и авторитетный медиевист, никогда не был в коммунистической партии. Я принес ему три тома рукописи “Справочника по ГУЛАГу” на русском языке, и он приходил ко мне в мою каморку вернуть их из рук в руки. Этот замечательный человек очень помог в поиске источников и познакомил меня с несколькими французскими издателями. Но тогда эти знакомства ни к чему не привели».
На родине, куда Жак так рвался, он уткнулся в стену непонимания. Французские издатели, если и проявляли какой-то интерес к его труду, ужасались самой идее возврата к традиционному антикоммунизму. «Ведь это льет воду на мельницу врага». Эпоха, предшествовавшая падению Берлинской стены и распаду советской империи, была еще отмечена следами холодной войны. Любая форма радикального антикоммунизма казалась подозрительной, даром что среда парижских интеллектуалов более или менее благожелательно встретила книги Солженицына, из которых «новые философы» пытались извлечь какие-то уроки, не всегда приемлемые для старшего поколения. Причем в это же время активизировались крайне правые, что не могло не беспокоить.
В 1987 году Мари-Сесиль Антонелли, французская студентка, с которой Жак познакомился в Джорджтаунском университете, создает в Париже «Ассоциацию друзей Жака Росси»; в последующие годы цель этой организации – распространять труды Жака, информировать о его деятельности – будет воплощаться в жизнь. Пока Жак и его друзья пытались убедить парижских издателей, книга вышла в Лондоне на русском языке[44], а два года спустя в Нью-Йорке в переводе на английский[45]. В конце октября 1989 года член общества «Мемориал» Леонид Трус в «Вестнике Академии наук» (Сибирское отделение РАН) обрушивается на российскую бюрократию, изобретающую предлоги для того, чтобы не допустить издания книги в СССР. Он настаивает, что эта книга по важности не уступает «Архипелагу ГУЛАГ», и призывает изыскать средства на ее публикацию. И действительно, в 1991 году, после падения советской империи, в Москве публикуется вторая, дополненная версия «Справочника» на русском языке, и это, быть может, самая большая победа человека, пережившего сибирские лагеря. В сентябре 1996 года «Справочник» опубликовали в токийском издательстве «Кэйдаго» в Японии. Тем временем книгу уже переводят на французский Софи Бенеш и Вероника Патт для парижского издательства «Шерш Миди», и в 1997 году она выходит в свет (после неудачной попытки опубликовать ее в швейцарском издательстве «Нуар сюр Блан»). В этом самом году в издательском доме «Лаффон» издана «Черная книга коммунизма», а незадолго до того в том же издательстве – эссе Франсуа Фюре «Прошлое одной иллюзии». В 1999 году появится перевод «Справочника» на чешский язык.