Жак-француз. В память о ГУЛАГе (Росси, Сард) - страница 240

Но вслед за вопросом о гражданстве возникает вопрос о происхождении. Из документов, обнаруженных, когда Жак лежал в больнице, явствует, что при рождении ему было дано имя Франтишек Ксаверий Хейман. Однако известно, что в ГУЛАГе он звался Жаком Робертовичем Росси, причем считалось, что по национальности (в этническом смысле, как это было принято в СССР) он француз. В его бумагах хранилась копия свидетельства о рождения, переведенного на французский язык, где на полях указано, что Франтишек Хейман «решением Варшавского (Польша) муниципального совета от 4 августа 1962 года получил разрешение носить фамилию Росси».

Почему же в таком случае этот Хейман в ГУЛАГе носил фамилию Росси, а окружающие прозвали его Жак-француз? Возможно, на имя Жака Росси был выписан тот паспорт, который в Париже он сменил на южноамериканский, с которым ему предстояло ехать в Вальядолид? Еще одна загадка! Когда после смерти Сталина Жак просил, чтобы ему, как немецким и японским заключенным, разрешили написать родным, ему ответили, что он никак не может считаться иностранцем, поскольку является советским гражданином. В знак протеста Жак тогда объявил вторую голодовку.

Франтишек Ксаверий Хейман был третьим ребенком Марсина Хеймана, которого Жак называет «отчимом», никогда не произнося его имени. В первых версиях его происхождения «отчим» – польский аристократ. Жак говорит также, что он был архитектором, образованным и культурным человеком. В его библиотеке юный Франтишек приобщился к французскому Просвещению XVIII века и к революционерам. Позже в ходе нашего сотрудничества, в одном из неожиданных порывов откровенности, Жак скажет, что на самом деле «отчим», архитектор и бизнесмен, был по происхождению немецким евреем, католиком, выходцем из ассимилированной семьи.

Отношение к отцу исподволь влияло на психологию Жака; этим объясняется, почему до меня, когда кто-нибудь из его предполагаемых соавторов пытался задавать слишком много вопросов насчет расхождений в том, что касалось отцовской линии, работа над биографией застопоривалась.

И еще одно открытие меня ждало: Марсин и Леонтина, законные муж и жена, имели трех детей, о чем Жак в своем рассказе не упоминал, по крайней мере поначалу: это Сильвия, 1906 года рождения, и Петр Станислав, родившийся между Сильвией и Франтишком Ксаверием (он же Жак), который, в свою очередь, родился в 1909 году. Вопреки всем недомолвкам, представляется весьма маловероятным, чтобы Жак, явившийся на свет вскоре после брата, всегда считавшего отцом Марсина, имел другого биологического отца.