Представление об этой жизни, овеянной профессиональной секретностью, дает одна история, рассказанная Жаком. На очередном задании он, снабженный шведским паспортом, доставляет секретные документы из Генуи в какой-то порт на восточном побережье Средиземного моря. Сев на корабль, он узнаёт от стюарда, что ему будет с кем поговорить во время плавания: среди пассажиров есть еще один швед. Жак, в ужасе от угрозы неминуемого разоблачения, во время всего путешествия притворяется больным и не выходит из каюты, чтобы избежать необходимости говорить на языке королевы Кристины. Годы спустя в Бутырской тюрьме Жак попытается как-то развлечь и утешить разговорами другого заключенного, которого жестоко пытали во время ночного допроса. Услышав историю о морском путешествии, страдалец развеселился. И не зря:
– Другой швед – это был я!
Однако рассказывая все эти замечательные истории, Жак подчеркивает, что на секретной службе ему доверяли самые незначительные задания: «Когда я окончательно покинул коммунистический мир, выбрался из большого и малого ГУЛАГа и навсегда вернулся во Францию, советологи пытались выяснить, что именно я там делал; они воображали, что я занимал в Коминтерне какое-то особо высокое положение и занимался важными вещами. Но я был обычным курьером, таким же, как курьеры в больших городах во Франции. Просто я работал на ОМС, на отдел международных связей. Отдел был засекречен, всё было всерьез. Но я был обыкновенным курьером, рассыльным. Я не знал, что содержалось в документах, которые доставлял, но уверен был, что каждое такое задание приближает нас к счастливому будущему». Возможно, Жак еще и потому был не в курсе тайн Коминтерна, что работал в те годы и на другие организации.
Разумеется, восторженного молодого человека восхищает обстановка секретности, он гордится тем, что трудится во имя мировой революции. И потом, в двадцать лет жизнь секретного агента кажется такой захватывающей! Чтобы с ней справляться, нужна смекалка, а еще нужна удача: «Я ни разу не попался. Хотя иногда бывал на грани. Однажды в 1933 году я оказался в составе группы, которая привлекла к себе внимание французской полиции; пошли аресты. У меня была назначена встреча, и тот человек не явился. Как договаривались, я пошел на следующую встречу, которая была назначена на случай, если сорвется первая. Никого! Я не мог спросить у шефа, мы с ним встречались по разным кафе, по правилам я не должен был знать ни его адрес, ни под каким именем он живет. В конце концов я узнал, что его арестовала французская полиция. Его судили за участие в заговоре и приговорили к заключению, достаточно долгому, что спасло его от больших чисток. Когда он вышел, его считали героем. Этот шеф был моим единственным контактом в компартии. Мы не имели права поддерживать никаких отношений с аппаратом.