Нужно признать, что в искусстве добиваться признания со времен царствования Николая I были достигнуты большие успехи и что начальники ЧК, ГПУ или КГБ обладали, что ни говори, большей сноровкой, чем граф Орлов, главный начальник III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии.
Клод Руа
Следователи времен Большой чистки, желая, вероятно, подбодрить подследственных, любили рассказывать им следующую историю: «Когда я учился на следователя, меня запирали в кабинет, где был один стол. В руку давали ножку от стула и заявляли: “Не выпустим, пока не получишь от стола полного признания”».
Тот, от кого Жак услышал эту историю, образцовый слуга советской власти, сумел-таки сломать ножку стула, избивая стол.
Следователь представлял собой центральную фигуру в жизни Жака и миллионов других заключенных. «Между 1917 и 1991 годами следователь – служащий госбезопасности или отдела внутренних дел – исполнял многообразные функции: собирал материал на подозреваемых, задерживал их, предъявлял обвинение, вел предварительное следствие, составлял обвинительное заключение и направлял дело в суд или в ОСО (Особое совещание). Секретная инструкция регулярно отменяла закон, запрещающий пытки, так что следователь, пускавший в ход пытки, формально не нарушал закона. Поэтому когда после ХХ съезда были реабилитированы миллионы людей, осужденных на основании признаний, полученных под пыткой, тысячи следователей, которые их пытали, не понесли наказания. Хорошим советским следователем оказывался не тот, кто выявлял правду, а тот, кто давал материал, обеспечивавший статью обвинения и наказание согласно заранее полученному указанию».
За ночные допросы следователи получали сверхурочные. Бывало, как уже говорилось, что подследственного приводили в камеру в пять утра после допроса с пристрастием, длившегося всю ночь, и до отбоя он не имел права ни отдохнуть, ни закрыть глаза. «Я до сих пор ясно помню товарищей, которые весь день молчали и даже не прикасались к утренней пайке хлеба, к пшенке, которую выдавали в полдень, и к вечернему супу. В периоды интенсивных допросов мы тощали на глазах. Мы превращались в полутрупы».
Лишение сна, которому Жак подвергался вплоть до пяти дней и пяти ночей подряд, применялось сплошь и рядом, что засвидетельствовано множеством жертв. Одновременное воздействие долгих ночных «выстоек», жажды, яркого света, страха перед неизвестностью подтачивало разум и расшатывало волю. С точки зрения системы лишение сна, разрушающее личность подследственного, обладало большими преимуществами: оно не оставляло следов и ничего не стоило. Бессмысленно было жаловаться, если подследственного никто пальцем не тронул. Побои тоже оставались без последствий: их наносили резиновыми дубинками или мешками с песком, причинявшими невыносимую боль, особенно в костях или в ногах, если били сапогами.