Три дня подряд мы, проснувшись, делали пародию на зарядку, завтракали, занимались строевой и шли покорять одуванчики. Обед и послеобеденная строевая подготовка сокращали полевые работы, и только заход солнца за Топтун-гору прекращал борьбу – жёлтые цветы враз пропадали, словно их никогда и не было.
С одуванчиками бился весь батальон, только сражения происходили в разных уголках части. Караваны труповозок неизбежно стремились к одному месту, где мы встречали других братьев по оружию и могли оценить масштабы всеобщего боя – они впечатляли!
После ужина было немного личного времени, которое рота проводила на спортгородке, где, корчась под командованием сержанта, старалась восполнить свои физические пробелы. По сути, добровольности в решениях не было – нас, как стадо баранов, умело направляли, и мы шли туда, куда укажут.
Стараясь приучить своё тело к физическим нагрузкам, кучка моих земляков решила самостоятельно заниматься на спортгородке. Заводилой был Вова Андреевский. Но и не он в принципе был двигателем идеи. Один из воинов части занимался на перекладине и выписывал такие пируэты, что впору было его назвать гимнастом. Мы подошли к нему и стали расспрашивать. Он оказался младшим сержантом, отслужившим полгода. Как отличника учебно-боевого процесса его оставили в части для обучения подрастающего поколения, то есть нас.
– Скажите! – Володя был всегда искренне вежлив. – А вы до армии спортом занимались?
– Что ты! – Он выпрямился, и его грудная клетка выдвинула красивые рельефные мышцы. – Что ты, я был школьником. Всё то, что вы видели, я достиг здесь сам. Главное, мужики, каждый день заниматься, и вы всего добьётесь.
– А как вас зовут? – Вовка смотрел на него с явным восхищением.
– Имя в армии значения не имеет, – он накинул на себя китель, – младший сержант Агаларов! Если повезёт служить в первой роте, то я, может, буду вашим командиром.
– Ты, Саня, как хочешь, а я буду проситься в первую роту, – заявил Костя.
Вечером была вечерняя проверка16, а после неё недолгое умывание и снова сон.
Первые армейские сны – без сновидений – провал памяти и очередное утреннее пробуждение.
К началу четвёртого дня мы научились сносно маршировать, при утреннем подъёме одеваться и строиться в расположении за тридцать пять секунд, идеально заправлять кровати и рвать одуванчики. Всё это время рота пополнялась, и к началу четвёртого дня в расположении пустых коек уже не осталось.
«Папа, мама и бабушка, здравствуйте!
Привет вам из солнечного Каунаса. Здесь лето в полном разгаре. Я первый раз увидел, как цветут каштаны – это нечто поразительное. Мама, ты говорила, что они выпускают свечки, а я не мог понять, как это: на дереве свечки? А когда увидел, мне они очень понравились, здесь их много, практически вся часть в них. Города толком не видел, везли ночью и, кроме серых домов, ничего не разглядел. Часть не очень большая, я буду связистом, так что наше дело правое: мотай катушку да жуй ватрушку.