– Рисовать дальше, – ответил юноша. – Я же говорил тебе это сотню раз.
– Да помню я, что ты говорил, – она села напротив него, нервно потирая при этом руки вельветовым полотенцем. – Просто, – она понизила громкость своего голоса, – ты думал на счет того, что если у тебя это не получится? Чем ты будешь заниматься тогда?
– Работать, – сказал он, – и писать другую картину.
– Это же очень сложно – начинать что-то заново, ты так не думаешь?
– Ну ты же начала, – он посмотрел в ее глаза, – наверное за это я и люблю тебя, – она тихонько привстала с табуретки и на носочках подошла к Андрею, бережно обняв его за голову; он взглянул на нее снова. – Почему ты плачешь, я что-то сказал обидное?
– Что ты, – мать пыталась скрыть свои намокшие глаза рукою, смазывая при этом косметику, – это я не от горя плачу, дорогой мой. Далеко не от горя, – в такие моменты она была похожа на изгнанное божество, что обладало истинной красотой, которая была неподвластной для понимания смертных. – Ты почти не съел омлет, тебе не понравилось?
– Я уже опаздываю, – он взглянул на настенные часы. – Еще чуть-чуть завтрака и я отсюда не уеду, – он резко встал с дивана и отправился в прихожую собираться.
– О чем речь, конечно ступай, – она проследовала за ним.
Вся одежда Андрея висела на вешалке. В такие моменты, когда секунда стоила опоздания, аккуратность и внимательность матери, что придумала данную затею – спасала молодого человека. Его гардероб был не велик: темные рабочие брюки, с небольшими пятнами грязи внизу; выглаженная рубашка синего цвета, классические туфли и темное пальто.
Андрей был почти полностью собран и напоследок чистил туфли.
– Перчатки брать не будешь? – он помотал головою. – И правильно – нечего бояться.
– Я и не боюсь, – юноша положил на место грязную тряпку и встал во весь рост, – просто мне это не нужно больше, вот и все, – он окинул взглядом трельяж возле входной двери. – Вроде ничего не забыл.
– Знаешь. Я хотела тебе сказать одну вещь, перед уходом, – она подошла к нему ближе и поправила воротник пальто. – Я понимаю, что значит для тебя рисование. Поверь, правда. Но я не хочу, чтобы ты по каким-то причинам убивался из-за этого. Да, всегда можно начать все заново, всегда можно повторить ситуацию и на моменте прошлого падения повернуть ее в другую сторону… Все это можно сделать, безусловно. Но будешь ли ты это делать снова и снова, зная о том, что в любом случае ничего не поменяется. На сколько тебя хватит при таком раскладе? Поэтому я хочу, чтобы ты не относился к этому, как к своему призванию на всю жизнь, потому что в конце концов, на мой взгляд, ты потеряешь себя. А я этого не хочу. Никогда. Я знаю, что тебе это нравится, и знаю, что ты у меня очень сильный, но не забывай временами просто отходить от этого и уделять время самому себе, говоря проще – отдыхать. Думаю, для художников это важный фактор. Я приму любую твою идею и задумку, приму любого тебя и не потому что это моя функция, а просто на просто я тебя очень люблю. Но и ты, в свою очередь, постарайся не доводить эту ситуацию до бестолкового фанатизма. Думаю, тебе это ни к чему, – она обняла его еще раз; обняла так, как это делают очень близкие и родные люди.