Не хочет на музыку, потому что думает, что забыла последнюю пьесу. И нужно найти время порепетировать до занятия.
Не хочет на занятие, потому что стесняется, что дырка на носке.
Не хочет в парк, потому что в прошлый раз там напугала собака.
Не хочет яблоко, потому что в руке лего и расставаться с ним не готов.
Не хочет в туалет, потому что в туалете паутина.
Не хочет чистить зубы, потому что хочется где-то сделать по-своему.
Не хочет чистить зубы, потому что после этого не дадут печенье.
Не хочет чистить зубы, потому что потом положат в постель и спать, а он хочет остаться лежать головой на плече у мамы, пригревшись, и слушать книжку.
Не хочет чистить зубы, потому что хочется продлить сегодня…
Труд родителя не в том, чтобы принять на себя мучительное бремя насильника воли.
А в том, чтобы понять.
Услышать.
Увидеть этот «ребенкин мир» со всей его логикой, смыслами и эмоциями.
И когда становится понятно, что дело в паутине, в одиночестве, в обиде на подружку, в резком окрике, в темной лестнице, в слишком громкой музыке – когда ты сам вдруг понимаешь, что тут нет лени, капризов, упрямства, а есть просто другой человек с другой картиной мира и другой логикой, то и воспитывать не приходится. Можно просто убрать паука, включить свет, положить под кровать пластмассовый меч для защиты от чудовищ и вместе придумать едкий ответ вредным девчонкам.
А там, глядишь, и с танцами сладится. Все легче, когда тебя понимают.
Бывает так, что ребенок как будто специально навлекает на себя родительское недовольство. Я уж и терплю, и границы обозначаю, и предупреждаю, и активно слушаю, и принимаю – а все не в коня корм, он как будто нарочно вызывающ и зол.
Мне видится, что он это делает не потому, что хочет нам насолить, а потому, что ему нужен выход. Ему бы сесть и поплакать, а он почему-то не может и лезет на рожон, чтобы в результате ссоры все-таки расплакаться и выпустить из себя.
Это значит для меня, что в предыдущих отказах я струсила, избежала противостояния, заиграла-отвлекла, и у ребенка осталось гаденькое чувство, что что-то не так, но что – он понять не может, Я его эмоционально обманула, сбежала от конфликта, и ему как будто хочется зацепиться за что-то, а он проскальзывает на моей увертливости и заглаживании, и ищет поводы, и нарывается.
Я смотрю на детей и чувствую, как в эти моменты их невыносимости им просто плохо внутри и хочется пожалеть себя, а им нельзя, мы же учим их не быть нюнями. Мы на каждую фразу: «Мама-а-а, я не могу-у-у», – говорим: «Ты можешь, ты сильный». Он сильный, он может, у него нет права на жалость к себе, поэтому он дерзит, нарывается и невыносим. Чтобы мы рявкнули, отчитали, сорвались, и ему, наконец, разрешено было заплакать и попроситься на ручки и запричитать: «Меня никто не люби-и-ит».