А что делаем мы, когда изменил муж, уволили с работы, обхамили на улице, украли кошелек, кинул партнер? Ну, мы же умеем собой управлять, верно? Мы не позволяем себе истерик! Мы просто напиваемся до бессознанки. Плачемся друзьям. Разбиваем о стену кулаки в кровь. Воем белугой в пустой комнате. Спим с половиной офиса. Съедаем шесть килограммов мороженого. Делаем тату «Жизнь – боль». Орем на собственных детей. Покупаем пять новых сумочек. Мы «в порядке».
Мы находим выход, верно? Мы же взрослые, сдержанные, мудрые, хорошо воспитанные люди, не то что истеричные дети. Мы же не можем просто инфантильно порыдать в руках у любящего человека, у нас же, как правило, нет таких, кто позволил бы нам рыдать у себя в руках, не обесценивая и не уговаривая прекратить.
Так вот, возвращаясь к усталому, истеричному, сорвавшемуся малышу, что ему-то делать? Сумочки купить? Напиться? Куда бежать и что делать, когда его жизнь идет под откос – да, носки не того цвета – вполне себе серьезная проблема, – а выть нельзя, стыдно, и за такое еще и по попе надают? Какой вариант есть у детей, кроме невроза, агрессии, лжи и самовредительства?
Ребенок – крайне пластичное существо, он ко всему привыкает и адаптируется довольно быстро. Если к нему не подходить, когда он плачет, он научится не плакать, например. Ребенка всему можно научить: и работать в два года, и быть проституткой в пять, и быть взрослым в четыре – это зависит от наших ценностей. Мои ценности позволяют мне радоваться тому, что мои дети разрешают себе плакать при мне в 10 лет. Для меня это признак доверия, отсутствия стыда. Дети знают, что им не нужно от меня скрывать свои чувства, не нужно ничего изображать. Будут ли они так делать всю жизнь, истерить в 20?
Я доверяю природным законам взросления. Рано или поздно ребенок научится ходить, говорить, самостоятельно вытирать попу, заплетать себе косички и управлять выражением чувств.
Я принимаю необходимость кризисов
Почти все кризисы – это несовпадение желаемого и возможного, и это – реальность любого ребенка с младых ногтей. Когда печенье сломано, а надо, чтобы было целое. Когда снаружи ты маленький, прыщавый и закомплексованный, а в душе – Кара Делевинь.
В детском мышлении мир и все в нем всегда плохое или хорошее, а мама – почти бог всего на свете. И когда все плохо, надо, чтобы стало хорошо, и именно всебог, мама, производит эту бытовую магию. Было плохо и оралось, возникли теплые руки и мороженое, стало хорошо и хихиканьки. Взросление начинается от обнаружения человеческой мамы, отсутствия рук и с того, что «мороженое ты уже ел вчера». С «нет».