Записки русского солдата (Азанов) - страница 42

Я был одет в гражданские шмотки, поверх военного костюма хлопчатобумажной ткани. На синие диагоналевые брюки были одеты серые гражданские штаны с заплатками. Поверх гимнастёрки синяя, в белую полоску, гражданская рубаха. Потом коричневый грязный, с тракториста, пиджак, сверху дамского покроя, с пионерского сукна, полупальтишко, левый карман которого из грубого крапивного мешка, держался за пальтишко только в верхних углах. Верхняя ткань была порвана и болталась углом, так что карман всегда вылазил поверх его. Карман болтался, вроде сумки, как бы сам по себе, а не принадлежал этому пальтишку. Здесь, в этом кармане и уцелела моя карта. На голове была кепи с большим козырьком, представляла из себя небольшой аэродром, с покатом вперёд. На ногах же были остатки кирзовых сапог. Голенища да каблуки были ещё тут, а вот подошвы и передки больше половины растеряны по дорогам.

После обыска меня повели в город, но прежде завернули к одной из брошенных машин. Там нашли банку из оцинкованной жести с автолом литров на тридцать объёмом. Вот эту банку приказали мне тащить. Я превратился в рабочий скот. Тащил я её более километра. Привели меня в ограду одного из городских домов. В доме располагался штаб какой-то из немецких частей. Во двор меня привели шестым, таких же, как я. Да потом привели ещё двоих. Через некоторое время стали нас по одному водить в штаб, на допрос. Допрос вели два длинных, тонких офицера. Оба рослые, по 165–170 сантиметров. Был и переводчик, тоже в офицерской форме, ростом не высок, рост 115–120 сантиметров. Говорит на чистейшем русском языке. Я по дороге изобразил моего товарища, с которым недавно расстались: «А какой части? – Не знаю». «Кто командир? – Не знаю». «Давно ли в армии? – Да как война началась». «Образование? – Ходил, говорю, в школу, да мало». Очевидно, мне поверили и быстро освободили от допроса, и больше не тревожили. Двоих после допроса куда-то увели, мы их больше не видели. Вечером привезли откуда-то картошку.

Посадили нас в маленькой комнатушке одного из домов, по соседству со штабом, дали ножи и заставили чистить картошку. Чистили и резали кубиками, примерно одного кубического сантиметра в объёме. Нужно начистить брезентовую кадушку объёмом ведер на десять. Чистили часов до трёх ночи. Немцы, солдаты, в этом же доме, в большой комнате за столом, играли то в домино, то в карты. Я же всё время поглядывал на них. За весь вечер ни у одного солдата я не уловил ни одного осмысленного взгляда.

Взгляд наших двух-, трёхлетних детей может сказать, если за ними внимательно понаблюдать, очень о многом. Эти же – совершенно бессмысленные болваны. Сидят, крутят головами, смеются, или ещё что делают. А взгляд блуждающий, безотчётный. Жутко смотреть.