«Эге…– задумался Матвей, – ни виду у него, ни властного голоса. Какой же он учитель? Ох, и натерплюсь я от него беды. Не с тем я пошёл».
И Матвей, всё более и более досадуя на Иешуа за то, что он – мытарь – напросился к нищему в какие-то ученики и обещал ему благодарность за какой-то пустяк, остановился. Его охватил стыд, что он поклонялся человеку, который в глазах людей являлся презренным обычным бродягой. Хотя сам Матвей понимал, что Иешуа человек достойный, да ведь не объяснишь это каждому встречному прохожему. Матвей плюнул и хотел пойти в другую сторону, но в это время впереди зазвучали крики…
Андрей и Иван, сгорая от нетерпения, перейдя с быстрого шага на бег, примчались в рощу, закрутили головами, ища блудницу. Она вышла им навстречу из-за толстого ствола маслины, настороженно поглядывая по сторонам. Но вокруг было тихо и пустынно.
Блудница уже сама, желая запретной любви двух красивых юношей, торопливо легла у них под ногами на мягкую траву, закусывая губы от предвкушения сладкого чувства и понукая учеников Иешуа:
– Ну, быстрей, быстрей. Меня ждут в другом месте.
Юноши опустились на колени с двух сторон от девицы и начали осторожно, дрожащими пальцами поднимать подол её короткой туники, пожирая глазами то, что открывалось впервые перед ними, и негромко вскрикивая. Когда же блудница, недовольная их медлительностью и явной неопытностью, сама рывком обнажила своё тело и раздвинула ноги, то Иван и Андрей при виде чёрных волос и того сокровенного места, о котором они так страстно мечтали, испуганно с воплем отскочили в сторону. Но, стесняясь друг перед другом за свой страх, быстро вернулись назад и, разгорячённые, потные и взволнованные, путаясь в собственной одежде, крутясь, запинаясь и падая, стали обнажать себя.
Люди, проходя по улице мимо рощи, привлечённые воплями Ивана и Андрея, заглянули на поляну. И при виде голой девицы и двух юношей, которые неуклюже пытались раздеть себя, с криками бросились на блудников. Иван и Андрей метнулись в кусты, прикрывая руками свои лица. А Мария, безуспешно одёргивая на себе тунику, едва успела вскочить на ноги, как тотчас была окружена разъярёнными людьми, которые начали рвать её волосы, царапать лицо, щипать за пышную грудь и нежные бёдра.
Сильнее всех ярились те женщины, которые выкормили многих детей и не знали ласки от своих супругов жаркими душными ночами, но страстно мечтали о ней. И теперь, видя сколь прекрасно и совершенно юное тело Марии, страдая от зависти, что она очень просто получала всё то, что для них – честных женщин – было недоступно, опрокинули девицу на спину. И потянулись грубыми руками к сокровенному месту Марии, желая болью отомстить красавице за её прошлые блаженства. Иные, плача от ревности и злости, кричали, глядя на девичьи прелести: