Изумлённый и радостный Пизон метнулся к открытому входу в сад, видя, как в кресло неторопливо опустился меднолицый молодой мужчина.
– Эй, ты, скотина, укрой меня в своём доме!
Латуш жестом приказал эфиопу налить вино в чашу и, подняв её, ласково спросил наместника:
– Ты, наверное, устал, бегая по улицам, Пизон?
– Да, ублюдок, уж конечно, устал, – ответил наместник.
– И ты, наверное, хочешь освежить свою широкую глотку холодным вином?
–Хм…ты ещё спрашиваешь, раб. Давай сюда чашу!
Латуш сделал большой глоток, чмокнул губами, поставил чашу рядом с собой на столик и нежным голосом сказал:
– Хорошее вино, ведь, правда, Пизон? Я советую тебе, когда ты окажешься на том свете, пользоваться только этим сортом.
Пизон не мог узнать в этом молодом и красивом египтянине того грязного и обросшего длинной гривой волос вонючего узника Мамертинской тюрьмы, но удивительные дерзость и насмешка уязвили его чувствительную душу. Лицо Пизона от сильного прилива крови окрасилось в багровые и красные тона. Он поднял свой огромный кулак и пошёл на египтянина, который с простодушным видом с любопытством наблюдал наместника, подперев руками голову.
– Странно…неужели он озлобился на то, что я предсказал ему скорое прощание с этим светом?
Пизон уже готов был шагнуть через порог, но в это время Латуш, не меняя своего слащавого выражения лица, сильным толчком ноги метнул дверь навстречу римлянину. И та с громким стуком ударила его по угрожающе наклонённому высокому лбу тонкого мыслителя. Удар был настолько сильный, что эхо раскатилось по пустынной улочке, и осыпалась глина в каменном заборе. А наместник только мигнул веками и, изрыгнув проклятья, открыл дверь.
Латуш сидел на прежнем месте и озабоченно рассматривал на солнце крупный пушистый персик.
– Эй, Тумос, ты опять принёс зелёные плоды! – Он повернулся к Пизону, который готовился для удара, и с гримасой удивления спросил: – А тебе, что надо?
И он со страшной силой вновь пнул ногой дверь, которая на этот раз, затрещав, отбросила наместника на улицу.
– Эй, Тумос, позови людей. Пускай исполнится моё предсказание.
Только теперь Пизон узнал в этом человека астролога и чародея. И в страхе за свою жизнь весь покрылся влагой. Он начал осторожно подбираться к астрологу, чтобы внезапным броском схватить его за горло. Но египтянин, вдруг рассмеявшись, вылил из кувшина масло на улицу перед входом.
Наместник в полной растерянности открыл рот и несколько секунд тупо смотрел на камни, густо политые оливковым маслом. У него дрожали ноги. Пот заливал его багровое, красное лицо. Ему страстно хотелось жить, но умолять о милости ничтожного чародея, который своим волшебством завёл его сюда…нет! нет! Пизон отрицательно затряс головой. Если он унизится до просьбы, то впоследствии десять смертей Латуша не смогли бы остудить его гнев и недовольство самим собой.