– Господи, прости их. Господи.
Залитый кровью, под непрерывными ударами, учитель всё-таки вывернулся и глянул туда, куда упал Иуда. Увидел, что Мария оттаскивала его из-под ног горожан в сторону. Иешуа возликовал.
Иаков, обливаясь слезами, метался за спинами людей и, заламывая над головой руки, со стоном кричал:
– Пощадите его! Он добрый!
Он бил себя по лицу и рвал на себе одежду. И вскоре, изнемогая от слабости и ужаса, помчался домой.
Савл, уже сидя на осле и равнодушным оком наблюдая, как горожане вели Иешуа по улице в сторону горного обрыва, с которого люди решили сбросить учителя в пропасть, неторопливо щипал гроздь винограда и говорил:
– Ну, что ж – с этим покончено. А теперь берегись, Иуда Галилеянин: я иду к тебе с мечом.
И он поехал в Капернаум.
На вечерней улице затихли голоса. Лишь только свора тощих, лохматых собак, повизгивая, и рыча друг на друга, облизывала дорожные камни, на которых остались капли крови учителя.
Мария облегчённо вздохнула и покрепче вцепилась пальцами в одежду Иуды, оглянулась, торопливо размышляя, что делать дальше, как вдруг заметила высокого человека, который стоял от неё не более чем в пятидесяти локтях. Он прикрывал плащом лицо так, что видны были только глаза, внимательно смотрел в сторону девицы и Иуды.
Мария непроизвольным жестом рук закрыла от взгляда незнакомца ученика Иешуа и, испытывая в душе страх за него, вскочила на ноги и потащила Иуду прочь по улице. Незнакомец медленным шагом, словно прогуливаясь, пошёл следом за ними, с каждой секундой сокращая расстояние. И, как казалось перепуганной девице, он то и дело впивался взглядом в Иуду. Она ощущала исходящие от незнакомца ненависть, злобу и равнодушие. Когда он внезапно увеличил шаг и оказался рядом с Марией, то она с тихим визгом упала на колени, закрыла собой Иуду и умоляюще пролепетала:
– Не трогай его тело. Он мёртвый.
Незнакомец с рычанием зверя прыгнул вперёд, в мгновенье, преодолев то короткое расстояние, что отделяло его от Иуды и девицы…
Глава двадцать девятая
Ефрем и Захарий, отчаянно вырывая кошелёк с золотом друг у друга, вошли в дом. Сотник Антипатра Кондратий плетью и ударами ног погнал двоих старых знакомых по коридору и втолкнул в сумрачную комнату, где двое секарей, никого не видя, вновь стали бороться за кошелёк. Их кто-то не6громко окликнул. Они обернулись и в ужасе исторгли из себя вопли. Перед ними стоял глава иерусалимских секарей Манасия.
Ефрем и Захарий, дрожа ногами, опустились на пол и на коленах засеменили к своему господину, начали целовать его одежды, со стоном бормоча: