Он резко вскинул голову и ткнул пальцем в нос Пилату.
– Будь счастлив, дружок, что я не вспомнил о тебе в первые годы моего цезарства. А теперь я назначаю тебя прокуратором Палестины!
Пол закачался под ногами Пилата. Его колени заметно дрожали. Он сделал шаг назад, чтобы не упасть.
Тиберий, всё видя и понимая, усмехнулся и, шутливо грозя легату пальцем, воскликнул:
– Сегодня я тебя испытаю! Пойдёшь ко мне на гульбище, а если окажешься не крепким, то не надейся на моё милосердие!
У Понтия Пилата заблестели на глазах слёзы. Вот уже месяц с тех пор, как он получил вызов из Рима от Цезаря, он готовился к смерти. И готов был принять её с поднятой головой, и вдруг награда, и прекрасное будущее!
Вся душа Пилата наполнилась благодарностью и любовью к Тиберию. Тот с удовольствием наблюдал за изменением лица Пилата, положил ему на плечи свои руки и с грустью сказал:
– Ну, вот, Понтий, ты рад удаче. И в эту минуту пойдёшь за меня на смерть, а через месяц – забудешь.
– Нет, Цезарь. Ты в моей душе навсегда!
– Приятно в это верить, дружок. Но я знаю людей. Ими с рождения движет зло…Ну, а сейчас…хоть ты и не умащён…да это всё равно…раздели со мной трапезу.
И он, опершись на плечо прокуратора, повёл его в пиршественный зал по длинному коридору.
Перед залом, как обычно, стояли его домочадцы, друзья и гости. При появлении Цезаря кое-кто начал опускаться на колени, но он милостивым и в то же время строгим жестом запретил это делать, что вызвало взрыв умиления у многих людей. Принцепс добродушно посмеивался, осматривая толпу, шлёпал по дрожащим потным лицам широкой ладонью, весело кричал:
– Ах, ты сволочь! Небось, яду ко мне принёс? Помню, как ты косо глядел на меня в последние годы Августа!
– Цезарь, тогда я страдал косоглазием.
Тиберий вдруг нахмурился и, опустив голову, стал поигрывать пальцами. Он вспомнил прошлое. Глухой, страдающий рык прозвучал из-за его плотно сжатых губ. Тиберий бросил угрюмый взгляд на обомлевшего сенатора и с мрачной улыбкой сказал:
– Косоглазие хорошо лечат Мамертинская тюрьма и Гемонии.
Фрасилл, чтобы отвлечь внимание Тиберия, протянул ему несколько завещаний, составленными именитыми людьми Рима. Цезарь немедленно и оживлённо развернул и прочёл одно, второе, третье, нахмурился, бросил документы себе под ноги и, точа их, со злостью воскликнул:
– Мерзавец! Он оставляет мне в наследство только одну треть состояния! Мне, Цезарю! – В приступе гнева он махнул руками Сеяну. – Эй, проведи дознание о его преступлениях. И ещё сегодня дай мне ответ.
Потрясённый завещатель вышел вперёд, упал на колени и забормотал: