Понтий Пилат спрыгнул с коня и, разминая ноги, вступил в замок Антония. Навстречу Пилату выскочил с заспанным лицом Панфера. В глубине замка запоздало заревела труба. Прокуратор сильным, властным жестом остановил коменданта и, проходя мимо него, бросил:
– Приведи себя в порядок и поднимись наверх.
И, продолжая в душе пылать гневом, Понтий метнулся на лестницу и прыжками помчался по ступеням на боевую площадку. Выскочил, не сбив дыхание, внимательно осмотрел утренний город, в улицах которого галдели солдаты и, довольный тем, что всё получилось легко и быстро, удовлетворённо улыбнулся.
– Пожалуй, я пощажу этих строптивых иудеев, если они будут покорны моей руке.
И прокуратор, широко расставив ноги, поднёс к глазам свою мощную десницу, потом повернулся боком к Храму, чтобы тем самым подчеркнуть презрение к нему и людям, которые находились там, внизу и в изумлении взирали на Понтия Пилата. Он косо глянул во двор Святилища и перевёл взгляд на запыхавшегося Панферу. И остался недоволен плебеем уж потому, что тот был мужиком, а занимал довольно высокий для его рождения пост и, судя по толстоватому лицу, более заботился о своей мошне, чем о наведении порядка в городе.
Панфере тоже не понравился новый прокуратор – быстрый, стремительный – он своим появлением вызвал тревогу в размягчённой душе коменданта, который уже давно мечтал о будущей почётной отставке и через вольноотпущенников подыскивал именьице в окрестностях Рима. Но в то же время Панфера боялся потерять своё хлебное место, что позволяло ему получать особые, придуманные только им, налоги. Поэтому он тянул с отставкой, откладывая её с года на год, и закрывал глаза на всё то, что творили горожане, и тем самым приобрёл в Иерусалиме уважение. А вот теперь он боялся, что Понтий Пилат мог заставить его разорвать дружеские отношения с горожанами и, пожалуй, уволить с тёплого места.
Панфера стоял против Пилата, сжав зубы, и угрюмо смотрел тому в глаза. Понтий с угрозой в голосе спросил:
– Почему ты, Панфера, не остановил повозки, когда их изгнали иудеи из города?
– Я не хотел возмущать народ.
– Ах, так! Вижу, ты прижился в этом городе.
Панфера, багровея лицом, ответил:
– Прокуратор, ты можешь уволить меня, но бойся этих иудеев. Они шёлковые пока не ущемляется их вера…
– Хватит!– Крикнул Пилат. – Я заставлю их повиноваться мне, даже если ради этого придётся перебить каждого второго иудея.
В раздражении, дрыгая ногами, Пилат прошёл взад-вперёд по площадке, говоря:
– Валерий Грат избаловал народ. Что ж, моё дело – навести порядок в прокураторстве. А ты! – Он указал пальцем на Панферу – Куда смотрел, позволяя болтаться по Иудее каким-то смутьянам? И что такое Мессия? И почему их так много?