Ничего этого не заметила семья Иосифа, погружённая в своё несчастье. Гнев переполнял душу отца. Он с рычание прыгнул вперёд и вновь обрушил удар палкой по ослу.
– До каких же пор ты будешь плестись, проклятая скотина!
Иешуа вжал голову в плечи, понимая, что гнев отца адресован только ему, а Мария, цепляясь руками за Иосифа, визгливо запричитала:
– Ой, да я всегда говорила, что наш старший сынок с придурью.
Слово «наш» больно резануло по душе Иосифа, и он, отшвырнув руки жены, сквозь зубы угрожающе процедил:
– Молчи, женщина. Сосуд греха!
Иешуа закачался от ужаса, что он предан собственной матерью. И теперь ему некому понести свои слёзы. Он плакал и бежал по дороге, не видя ничего перед собой. А его двое младших братьев, погодки, Яков и Иосия весело прыгали на широкой спине осла, держась друг за друга, и смеялись над старшим братом, и строили ему рожицы своими хорошенькими лицами.
Мария забежала вперёд мужа. Обняла младших сыновей, расцеловала, старательно показывая Иосифу, как она любила его семя. Но Иосиф был не утешен. Страдание и ненависть переполняли его душу и мучили его сознание. Он глубоко, отчаянно вздохнул и готов был взреветь, как раненый зверь. В секунды просветления Иосиф обдумывал, как он выгонит из дома жену, а её сына завтра же поведёт на рынок и продаст в рабство за любую цену.
Мария, лаская Якова и Иосию, жалобно поглядывала на мужа и сердито кричала на старшего сына:
– Боже мой, как ты мне надоел!
От этих слов матери Иешуа громко всхлипывал и шёл, всё более низко опуская голову. Все его чувства в эти минуты воспринимали только то, что шло от матери. Он не обращал внимания на грозные слова отца, на смех братьев, но чутко ловил интонации голоса матери. Увы, в них не звучала прикрытая злостью мягкость и просьба потерпеть, мол, потом я приласкаю тебя. Чувство отверженности, одиночества в этом огромном мире внезапно обрушились на Иешуа, и ему стало невыносимо то, что он жив и вынужден терпеть душевную боль.
Когда семья шла по тихим улицам пригорода, то впереди перед нею, перегораживая дорогу, появились поваленные ливнями деревья. Многие из них были наполовину скрыты грязевыми наносами. И вот тут, когда Иосиф вновь, в который раз ударил палкой осла, животное, яростно лягнувшись, наклонило голову и перекусило крепкими зубами толстое деревце пополам. И оно, освобождённое от верхней части, придавленной грязью, приподнялось и ударило в грудь Иосифа. Глава семьи упал на спину в лужу, быстро вскочил, испуганно глянул в небо и, поникнув плечами, медленно побрёл за семьёй. Яков весело прыгал на осле, метил ногой в старшего брата и когда, наконец, ему удалось пнуть его в бок, он откинулся к Иосии и счастливо рассмеялся.