– Не дави на пилу. Она сама пойдёт, и тебе будет легче.
Иешуа поднимал на отчима такой взгляд, исполненный кротости и мягкости, что плотнику становилось не по себе. Он опять крякал и, прекратив работу, развязывал узелок с едой, а после молитвы выбирал кусок рыбы или мяса крупнее, подавал мальчику и невнятно говорил:
– На-ка, вот этот полезнее будет. Чтобы рос быстрей.
Они часто ходили вдвоём по окрестным городам. Работы было много. Возвращались домой через месяц, два, гоня перед собой стадо овец или иной скот, везли мешки с зерном. Это была обычная плата за хороший труд отца и сына. Иешуа скучал без матери. Он видел её во сне, когда находился вдали от неё. И думал только о той минуте, когда мог вбежать во двор и броситься матери на шею.
Уже идя по улицам Назарета, Иешуа мучился от нетерпения, то и дело, желая помчаться вперёд, зачарованно глядел вдаль. Взволнованный и растерянный Иешуа едва не вскрикивал, когда из-за поворота выходила какая-либо женщина, похожая на Марию. Когда он понимал, что ошибся, его грудь исторгала слабый стон. Но в следующее мгновенье взгляд расширенных глаз мальчика впивался в далёкий противоположный конец улицы и пытался заглянуть дальше. И он не замечал, как вдруг его ноги словно сами собой срывались с шага и быстро, на пределе сил, несли Иешуа вперёд. И вот уже виден был родной дом, забор и ворота, за которыми звучали весёлые голоса детей и его матери.
У мальчика не было терпения, чтобы постучать в ворота, так сильно он хотел увидеть маму! Он, не снижая скорости, бросился в дыру и, с треском разрывая свою ветхую одежду, влетел во двор. Его взгляд быстро скользил вокруг, а душа замирала от счастья: вот его Мария! Она бегала с детьми, словно была их ровесницей и не чувствовала пылкий взгляд старшего сына. Кто-то из детей указал на Иешуа. Мать, ещё полная озорного смеха, посмотрела в его сторону и радостно охнула. Но мальчик понимал, что и смех и улыбки предназначены не ему, а его братьям. Его счастье и радость в мгновенье превратились в ужас. Душа подростка заледенела, а в груди появился холод. Мать не скучала без него!
Мария и младшие дети побежали к воротам, взволнованные выскочили на улицу, а Иешуа, весь дрожа, как подрубленный, рухнул на землю. И с лицом, искажённым не детским страданием, широко открытыми глазами смотрел прямо перед собой, но не плакал. Прижимал худенькие руки к груди.
– Боже, как я не хочу жить…
Когда оживлённая, счастливая семья неторопливо, чтобы соседи видели, загнала стадо овец во двор, то Иешуа уже спокойный и тихий, вышел навстречу, помог отцу расседлать ослов, насыпал в кормушки овёс.