– С ней все будет хорошо. Клянусь!
– Мальчик? – спросил Натанэль про пищащий сверток.
– Сын – твердо ответил Сефи – Мой сын. Мы назовем его Ариэль.
У него снова налились красным шрамы на лице, почему-то совсем его не портя. Натанэль так и не смог понять откуда взялась спокойная уверенность хиллиарха, голос которого начинал обычно дрожать при одном только упоминании о Дикле, но порадовался за друга. Закричал дозорный и они поднялись на гребень холма. С юга приближалось облако пыли.
– По коням! – закричал Натанэль.
Они налетят всей мощью конного удара, подумал Натанэль. Впрочем, у них же верблюды. Неважно. Их удар надо упредить и разогнать коней так, чтобы пики сами сбросили их с верблюдов.
– Друзья, ударим по разом по этим ворам и разбойникам! Не щадить никого! – крикнул Натанэль, горяча своего коня.
Он уже собирался махнуть рукой и сжав коленями бока скакуна, направил свою пику вперед, как перед ним выскочил еще один всадник, преградив ему путь.
– Стойте, так нельзя! Спешиться, всем надо спешится! – вопил Сефи, размахивая своим копьем.
Натанэль недовольно натянул удила и, подумав с секунду, слез с коня. Хиллиарху верили и недоумевающие иудеи тоже начали слезать с коней, захватив с собой оружие.
– Быстро всем спешиться и отвести лошадей за холм – приказал Натанэль.
– Ты уверен, что знаешь, что делаешь? – спросил он Сефи, украдкой поглядывая на приближающееся облако пыли.
– Придурки! – злобно захохотал Сефи – Это же тупые, неопытные придурки!
Иудеи недоуменно смотрели на него и хиллиарх пояснил:
– Верблюд не конь, он никогда не пойдет на человека. Эти мерзавцы привыкли биться с конными, а кони боятся верблюдов. Против пеших у них ничего не выйдет. Стойте смело друзья, нам нечего бояться.
Лавина всадников накатывалась… Их оказалось не так много, слабо вооруженных и вскочивших на своих верблюдов в порыве слепой ярости, который предвидел Сефи. Самые храбрые пали первыми, так и не успев понять, что случилось с их обычно послушными верблюдами. Лучники за холмом добили тех, кто предпочел жизнь мести. но сделал это слишком поздно. Тогда они выпустили второго из пленников и опять стали ждать. Солнце уже садилось за холмы, когда всадников второго кочевья постигла та же участь…
Возвращались два дня, давая отдых уставшим женщинам, детям и мулам. Сефи сам вез ребенка, не доверяя его никому, позволяя лишь Дикле кормить его. Натанэлю всю ночь подрезавшему поводья и шившему упряжь, удалось пристроить ее, совершенно обессилевшую, на мула и теперь она тихо дремала в такт размеренным движениям животного, просыпаясь лишь для того, чтобы дать грудь сыну. Натанэль вспоминал Шуламит, гадал, как бы он поступил с теми, кто поступил бы с ней так же и не испытывал жалости к двум уничтоженным племенам бедуинов.