– Да, это был я! Я это сделал! – и он вызывающе посмотрел не на Симона, а на Йонатана.
Он видел ярость в его глазах, видел руку, потянувшуюся к мечу на поясе и хотел добавить еще пару грязных, омерзительных слов, чтобы погибнуть быстро и наверняка. Эти слова уже были готовы вырваться, когда он поймал изумленный взгляд девушки и осекся, замолк на полуслове. Тогда Публий, так и не поднимаясь с колен, отвернулся и стал ждать удара. Следовало бы гордо посмотреть в глаза Йонатана или Иуды, кто там из них быстрее, и встретить смерть так, как полагается Коминию, но ему почему-то было стыдно смотреть в эти яростные глаза. Шуламит снова в чем-то горячо убеждала братьев, но ему не хотелось прислушиваться. Вдруг он ощутил на своем плече руку и по жестким, крепким пальцам, которые он запомнил со времени недавней битвы, узнал Симона.
– Встань! – приказал маккавей.
Публий встал и в упор посмотрел на Симона. Бесполезно, ничего он не смог понять в этих загадочных глазах.
– Так ты настаиваешь на том, что это ты обесчестил нашу Шуламит?
– Я уже ответил – устало сказал он.
– Ты наверное догадываешься, что у нас это карается смертью?
Публий лишь пожал плечами. Это везде каралось смертью, конечно, если обиженные были сильнее насильника, как и обстояло дело сейчас.
– Итак, ты умрешь, а девушка останется обесчещенной. Так?
Симон явно что-то хотел сказать, но вот что? Впрочем, не все ли равно.
– Ты что, хочешь, чтобы я взял ее в жены? – спросил Публий просто, чтобы что-то сказать.
– Эта скотина еще и издевается! – сказала Иуда со спокойным, зловещим смехом.
Инженер посмотрел на него удивленно и с изумлением увидел, что "Еврейский Молот" может смущаться. Сейчас Иуда сообразил, что Публий вовсе не издевался и явно растерялся, отошел в сторону, уступив место Йонатану.
– Ты не знаешь, что говоришь – гневно вскричал тот – Еврейка не может быть женой чужака, будь он хоть трижды какой-то там самнит.
– Воистину – подтвердил Симон и тихо добавил – Правда есть одно исключение…
– Ты о чем? – удивился Властный.
– Она может стать женой раба, невольника в рабстве у еврея. Это разрешается.
Публий с невольным интересом посмотрел на него. Он вовсе не собирался быть рабом, предпочитая рабству смерть и собирался об этом твердо заявить. Не для того же он пересек все моря, прошел Элладу и Египет, чтобы стать теперь рабом у варваров. Но Йонатан его опередил:
– Покинь нас, Шуламит! – приказал он – Пусть ее уведут!
Девушка попыталась что-то сказать, однако Иуда осторожно, но твердо взял ее под локоть и, уведя куда-то за деревья, быстро вернулся. На его лице был написан нескрываемый интерес. Йонатан хмурился, но молчал. Похоже было, что в некоторых вопросах Симон пользовался у братьев безусловным доверием.