– Как ты считаешь, я бился при Бейт Цуре как раб или как свободный?
– На этот вопрос можешь ответить только ты сам – сказал Симон не задумываясь.
Легко сказать, подумал Публий. У него пока не было ответа.
– Как мне это узнать? – спросил он, подозревая, что ответа не будет.
Симон задумался и задумался надолго, оценивающе посматривая на Публия, вероятно решая готов тот или еще нет. Наконец, он заговорил:
– Как ты думаешь, почему Эпифан хочет уничтожить нас? Было бы понятно, если бы в его планах было казнить зачинщиков, устроить пару показательных казней, разрушить храмы, стены городов, сжечь пару-тройку деревень для острастки. Но нет, он хочет убить всех: мужчин, женщин, детей, может быть даже овец и коз. Странное решение, не находишь? Ведь как ты, наверное, догадываешься, трупы не платят податей. И все же он решает – убить всех!
Он пристально посмотрел на Публия и резко выбросил:
– Почему?!
Тот сразу понял, что не должен, не может ответить пожатием плеч. Сделай он это, и Симон больше никогда не будет так пристально смотреть на него, останутся лишь безразличные, безучастные взгляды. Ему снова вспомнился Никандр и, толком не понимая, что говорит он произнес:
– Каждый сам себе стратиг…
Симон посмотрел на него с несомненным интересом, и у Публия отлегло от сердца, но в дальнейших словах маккавея прозвучало глубокое сомнение:
– Не уверен, что ты способен осознать, то что я тебе скажу, но, пожалуй, я рискну… Слушай… В нашей Ойкумене есть немало полисов, царств и империй, но всех их роднит одно – вера в богов. И совершенно неважно, олимпийцы ли это во главе с Зевсом, ваш римский Юпитер с семейством, или египетские Ра и Осирис. Некоторые из них всеблагие, а другие требуют человеческих жертв… Однако и это неважно. А важно то, что все они вершат ваши судьбы. Ну а если все уже решено на небесах или во дворцах, то можно жить легко и просто – все равно от тебя ничего не зависит. И вы живете просто, повинуясь воле богов или воле царей. О, как славно жить ни за что не будучи в ответе! Именно так рассуждают рабы!
– А вы, значит, единственно свободные – возмутился Публий.
– Мы тоже были рабами, рабами фараона и рабами самих себя – Симон пристально смотрел ему прямо в глаза – А потом, в один прекрасный день мы решили перестать быть рабами и ушли.
– И сразу стали свободными? – скептически произнес он.
– Нет, не сразу и не все. Некоторые из нас так и остались рабами, даже пройдя через пустыню. Просто свой Египет они унесли в себе…
У Публия опять начала раскалываться голова, но он заставил себя думать.: