– Повремени, мельница. – Остановил тощего Мал, и обратился к Нечай. – Откуда ты это взял, малый?
– Мне баснь одна вспомнилась. – ухмыльнулся Нечай, от которого не укрылся порыв старшего Любавича.
– Баснь. – юркий закатил глаза и гаденько захихикал.
–Погоди-ка… что-то такое и мне припоминается. А может, и правда? – проговорил Мал, задумчиво ухватив в пятерню косматую бороду. Потом он снова пристально посмотрел на Нечая. – Знаешь, малый… А я попробую по-твоему. Из тебя, глядишь, справный охотник вырастет.
С этими словами Мал ото всей души шмякнул Нечая промеж лопаток, и тот, пошатнувшись, плюхнулся прямо в грязную лужу – кого-то из его друзей стошнило от непривычки к меду. Вольга прыснул, и, не удержавшись, пробормотал словно бы себе под нос.
– Обычно свинья сама плюхается в грязь, а не сталкивает других. – проговорил Любавич себе под нос.
Рука Вольги сама скользнула за пазуху. Там висела соль – брал с собой на охоту, чтобы обработать дичь. Пара щепоток соли легко высыпалась на ладошку. Под рубахой вдруг качнулся материнский оберег на груди. Вдохновлённый недавними рассказами матери, Вольга решил проучить Нечая. Склонившись над крупинками соли, он прошептал:
– Ни пуха тебе, ни пера. Ни волчьего скока. Ни заячья следа, ни кабаньей тропы, ни звериной руды.
– Что ты там бормочешь? – недовольно спросил Нечай, уже поднявшийся из лужи и отвесивший оплеуху дружку. Первакович нарочито не смотрел на братьев, надеясь, что Вольга позволит себе еще какую-нибудь дерзость. Нечай был слишком горд, слишком уверен в себе, чтобы смотреть в лицо всякому встречному сопляку. Поэтому он не приметил, что в глазах Вольги мелькнул озорной огонёк. Вольга пошептал ещё несколько слов, а потом бросил щепотку соли в Нечая.
– Да вот… решил тебе насолить. Не будет тебе нынче удачи в лесу.
Мишата едва сдержал смех, глядя, как вытянулось лицо обидчика. Первак как раз обещал сыну взять его на охоту. Нечай хотел было надавать по шее наглому Любавичу, но потом только зло плюнул под ноги, и пошёл прочь.
– Вольга посмеиваясь, вернулся туда, где за углом ожидал его Мишата. Тот с невольным уважением смотрел на брата.
– Ты в самом деле веришь, что твой наговор поможет? – выдохнул он. – Ты веришь, что это спасет Хромого?
– Нет. – серьезно ответил Вольга. – Это лишь помешает Нечаю его погубить.
Сам он считал внезапную привязанность брата к лесному зверю пустой блажью, но не поддержать брата и не проучить зазнайку Перваковича, да еще и самому себе доказать, что кой-чему научился у дядьки Огнезара.
Вольга с Мишатой вернулись домой, и едва находили себе место, поджидая, когда мимо прошумят охотники, возвращающиеся из лесу с добычей – переругиваясь, покрикивая на расшумевшихся собак. Любавичи притаились за плетнем, когда среди темных, волглых курток и малахаев мелькнула расшитая нарядная куртка Нечая, перепачканная грязью. Последним, на удачу парней, шел дядька Мал – трактирщик изредка позволял себе выбраться в лес, чтобы пополнить кладовые дичью.